Откосы кюветов были засыпаны желтой хвоей. Лесная глухомань подступала к шоссе обомшелым ельником и непролазными накатами бузины. Там было сумрачно и сыро. От веку падали деревья, беспощадно вывернув корни, крушили подлесок и гнили. Из леса тянуло сыростью. Запах смешивался с гарью, трупным смрадом, палениной тряпья и железа.
Прогретый солнцем пригорок с правой стороны шоссе был пронизан светом. Глянцево белые, табунились березки, кудрявились зеленью. Те, что помогутнее, вздымали к небу, скованному блеклой голубизной, буйные шапки.
Низинка, где проблескивал извилистый ручей, заросла осокой, издали бархатистой и мягкой.
На взорванном мосту топорщились расколотые вывороченные бревна, отчетливо белые на влажнорастущей траве. За мостом шоссе поворачивало, и оттуда с минуты на минуту могли появиться немцы.
Хорошо, что их задержала неожиданная стрельба. Успели подойти наши батальоны. Полторы сотни солдат копошились среди берез. Наскоро отрывали окопчики, устанавливали пулеметы. Капитан Сиверцев разместил людей справа от шоссе, а второй батальон укреплялся слева, в густом ельнике.
Растерзанный начарт полка, потерявший в суматохе пилотку, сумел подвезти к пригорку три сорокапятки и встреченную им по дороге тяжелую гаубицу, которой командовал хмурый, молчаливый лейтенант с седыми висками. Плохо, что у лейтенанта было на орудие восемь снарядов.
Первыми из-за леса вывернулись немецкие мотоциклисты.
Они лихо скатились в лощину и растерянно закружились у взорванного моста. Их уложили несколькими очередями.
«Началось», — подумал Петр Михайлович и приник к биноклю. Он ожидал, что сейчас пойдут танки. Лязг гусениц по бетону и шум моторов ощутимо нарастали за поворотом.
Танки немцы не пустили. Взорванный мост преграждал дорогу «тиграм». Надо было оттеснить русских, починить мост и уже тогда ударить всей мощью.
Танки поочередно выскакивали из-за поворота, делали несколько выстрелов и скрывались. В березняке стали вскидываться черные кусты разрывов. Сорокапятки принялись было охотиться за танками, но подполковник приказал прекратить бестолковую дуэль. Противник берег танки, а Барташову надо было беречь пушки.
Подполковник все еще надеялся, что по шоссе движется случайная немецкая колонна. Он сдержит ее до подхода подкрепления. А может, немцы, наткнувшись на организованную оборону, просто разбегутся по лесам, сдадутся в плен и все кончится просто.
Подполковник не знал, что в колонне было несколько тысяч отчаянных, решившихся на все головорезов, опытных и умелых солдат. Они должны были прорваться на запад и с русскими, преградившими путь, решили драться не на жизнь, а на смерть.
Кроме того, о русских, перекрывших шоссе, они знали больше, чем Барташов о прорывающейся колонне. При подходе к мосту охранение привело к группенфюреру двух немецких солдат, которые бродили вдоль шоссе, отбившись от своих еще три дня назад. Услышав стрельбу, они догадались, что прорывается какая-то часть, и вышли к колонне. Солдаты и рассказали, что на березовом пригорке расположился медсанбат, а на шоссе русских всего сотни полторы.
Остатки гренадерского полка, усиленные эсэсовцами из охранной дивизии, немедленно ушли в лес, чтобы пройти во фланг русским. Сводный отряд численностью в пятьсот человек сосредоточился за поворотом и по команде кинулся в атаку.
Немцы атаковали молча. Бежали скопищем, кучно, не скрываясь, перегоняя друг друга. Топот железных подков по асфальту нарастал. Сначала глухой, шаркающий, потом он стал отчетливее, со звоном и хрустом. В бинокль Барташову были хорошо видны атакующие. Белые пятна лиц под нахлобученными касками, автоматы на изготовку.
Передние уже приближались к мосту, а из-за поворота выбегали все новые и новые.
Петр Михайлович нахмурился. Если в первую атаку бросили столько солдат, значит прорывается раз в десять больше. Значит, драка предстоит серьезная. Такая силища может за час-другой перемолоть оборону и разлиться по шоссе.
Самое разумное было бы отбить первую атаку и, сдерживая немцев, медленно отходить по шоссе на соединение с подкреплением, которое, как сообщил Барташову начальник штаба, уже направил генерал. Отходить, постепенно уплотняя оборону, сжиматься, как пружина, чтобы в нужный момент развернуться и ударить гитлеровцев.
Но за спиною в полукилометре был медсанбат с тяжело раненными.
ebooksa