Семь лет за колючей проволокой

С этого раза меня принялись кормить насильно: каждый день ровно в восемь часов утра насильно вставляли шланг в горло и вливали питательную смесь. Процедура, доложу вам, весьма неприятная, даже противная, но кто тебя спрашивает? Так прошло несколько дней. Горло саднило от постоянного общения с жёстким медицинским шлангом, но моя моча постепенно восстановилась, и в какой-то момент даже появилось желание самому дойти до туалета, но вставать не разрешалось, да, впрочем, и не получилось бы — руки и ноги были крепко привязаны…

Тем не менее в ногах шконки у стены стояли мои костыли: левую ногу я всё ещё не чувствовал.

Прошло ещё несколько дней, и в камеру-палату заглянул вертухай:

— Доценко, «слегка»!

— Ноя же привязанный, — заметил я с усмешкой.

— Ничего, развяжут… — вернул усмешку вертухай.

Через час-полтора действительно пришли два дежурных вертухая, рассупонили меня, дали одежду и, поддерживая с двух сторон, то ли чтобы не упал от слабости, то ли чтобы не наделал каких-либо глупостей, а скорее всего, чтобы исключить возможность воспользоваться костылями не по назначению, повели по коридорам.

— Куда ведёте-то? — поинтересовался я, честно признаться, совершенно машинально.

— Придёшь — узнаешь… — ответил тот, что постарше.

— Вот именно, приду и тут же узнаю, так что ж скрывать? — попытался я задавить его логикой.

— А и действительно, — заметил тот, что прежде молчал. — Прокурор к тебе из городской прокуратуры…

— И года не прошло! — ухмыльнулся я.

— А ты всё-таки молодец — добился своего, — заметил первый и глубокомысленно добавил: — Уважаю! — Потом немного подумал, понял, что слова и есть всего-навсего слова, потому достал пачку «Явы»: — На, закури…

К тому времени я уже вовсю покуривал, но, взяв сигарету, сунул за ухо:

— Вернусь, покурю…

— Тебе виднее… — согласно кивнул он.

Вскоре ввели в небольшую комнату, где было одно окно во двор тюрьмы с решёткой. Но тем не менее я с огромным удовольствием смотрел в него. В камере стоял стол, за ним стул, посередине камеры — второй стул. Вся мебель была привинчена к полу. За столом восседал седоватый мужчина лет пятидесяти. Одет он был в тёмно-серый костюм, на шее тёмно-синий галстук.

Едва меня ввели, он указал на стул, а сопровождающим подал знак оставить нас наедине.

Они аккуратно усадили меня на стул и удалились.

— Прокурор города, государственный советник юстиции третьего класса, Иван Иванович Сидоров…