Мы были уже примерно в двухстах ярдах от холма, когда Лонг вдруг сказал ему:
– Послушайте, вы забыли там свое пальто. Так не пойдет. Видите?
И действительно, оно там лежало – длинное темное пальто прямо у бывшего туннеля. Но Пакстон не остановился, лишь покачал головой и показал нам свое пальто, которое он держал в руке. И, когда мы догнали его, он произнес равнодушным голосом, будто ничего его больше не волновало:
– Это не мое пальто.
И правда, когда мы снова обернулись, эта темная штука пропала.
Вышли мы на дорогу и быстро понеслись по ней. В гостиницу мы вернулись около двенадцати и вошли внутрь, пытаясь улыбаться – и Лонг, и я, – со словами, как чудно прогуляться в столь прекрасный вечерок. Коридорный стоял на стреме и начал читать нам нотации, поэтому нам и пришлось это сказать. Перед тем как закрыть входную дверь, он кинул еще один взгляд по направлению к морю и поинтересовался:
– Полагаю, сэр, вы немного встретили народу?
– Нет, вообще-то ни души, – ответил я, и Пакстон как-то странно на меня посмотрел.
– Да, а мне показалось, что кто-то последовал за вами от дороги к станции, джентльмены, – заявил коридорный. – Но так как вы были втроем, он ничего вам не сделает.
Я промолчал – не знал, что и ответить, а Лонг весело произнес: «Спокойной ночи», и мы пошли наверх, пообещав, что через несколько минут выключим свет и ляжем спать.
Попав в номер, мы стали стараться изо всех сил приободрить Пакстона.
– Корона на месте, в целости и сохранности, – говорили мы. – Конечно, было бы лучше, если бы вы и не прикасались к ней (с чем он мрачно согласился), но ничего страшного с ней не произошло, и мы теперь никого туда не подпустим, если, конечно, найдется такой сумасшедший. И разве у вас не полегчало на душе?
– Признаюсь честно, – сообщил я, – что я стал думать так же, как и вы… ну, что за нами кто-то следует. Но ведь он был с нами не все время, верно?
Но все наши слова не помогали.
– Вам беспокоиться не о чем, – возвестил он, – мне же нет прощения. Я обязан заплатить за святотатство. Мне известно, что вы сейчас скажете. Церковь поможет. Да, но должно пострадать тело. Да, сейчас я не чувствую, что он ждет меня снаружи. Но… – И замолчал.
Затем он стал нас благодарить, и мы его туг же отправили к себе. Естественно, мы сказали ему, что на следующий день он может побыть у нас в номере и что будем очень рады, если он присоединится к нам. Кстати, играет ли он в гольф? Да, играет, но завтра ему что-то не хочется в него играть. Тогда мы посоветовали ему встать утром поздно и, пока мы будем играть, посидеть у нас в комнате, а попозже все вместе пойдем погулять. Он с покорностью и piano[29] выслушал нас, согласный на все наши предложения, но думал он совсем о другом, чего никак нельзя было предотвратить или смягчить.
Вы, наверное, удивляетесь, почему мы не настояли на том, чтобы препроводить его до дому и сдать на руки каким-нибудь братьям или другим родственникам. Дело было в том, что у него никого не было. В городе у него имелась квартира, но недавно он решил переехать на время в Швецию, поэтому сдал квартиру и отправил в Скандинавию свои пожитки – через две-три недели он собирался уехать. Во всяком случае, мы ничего не могли придумать лучше, чем лечь спать – или поспать хотя бы немного, как то произошло со мной, – и утром посмотреть, что будет.
В то прекрасное апрельское утро и Лонг, и я чувствовали себя совсем не так, как хотелось бы; Пакстон тоже выглядел иначе, когда мы встретились с ним за завтраком.
– Первая мало-мальски спокойная ночь, – заметил он.
Но он собирался делать то, что мы ему предложили: оставаться в комнате почти все утро и выйти на воздух с нами попозже. Мы двинулись на поле для гольфа, где встретили других, и проиграли с ними все утро – ленч там обычно подают рано, поэтому вернулись мы не поздно. Но он все равно не избежал западни смерти.
ebooksa