– Нет, – мотнул головой Марио, – склад сторожил один человек.
Моретти смахнул с лица невидимую паутину, перевёл дух и сказал:
– Выходит, не Томмазини обчистил склад, а кто-то другой?
– Мы разбираемся, босс. Но вы правы. Охранник из Муссомели. Томмазини вряд ли бы прикончил земляка. Дон рано или поздно принимает таких в «семью»… Ума не приложу, кто в Нью-Йорке, кроме наших двух «семей», может на это отважиться? Ирландцы?
– Нет, Марио. У них кишка тонка… Раз это не Томмазини, то не будем гнать коней. Подождём. Пусть наш человек в полицейском управлении пронюхает, как идёт следствие, кого подозревают… А потом и покумекаем, что делать дальше.
– Я свяжусь с ним. Позволите один вопрос?
– Говори.
– Сколько выделить денег матери Энтони на его похороны?
– Нисколько. Пришли венок от земляков, и всё. Кавалли, думаю, затеял собственную игру и за это поплатился. Теперь он, заблудшая душа, держит ответ перед Господом.
– Так и сделаю.
– А вы следите за банкиром? Или бросили?
– Время от времени я пускаю за ним ребят. Но ничего особенного. Он иногда шляется по злачным заведениям. А так в основном дом – офис и обратно – его обычный маршрут.
– А что с этим русским евреем? С чиновником на таможне? Он принял наше предложение насчёт виски?
– Согласился лишь после того, как мы сожгли его «Виллис» и жену налысо обрили. Правда, вышло одно недоразумение…
– Какое?
– Жена у него уж больно красивая. Ну и два наших «парикмахера» не удержались – заодно и поигрались с ней. Она сдуру повесилась.
– Вот же черти неуёмные! – рассмеялся Моретти. – Своих девок на Сицилии им мало, так теперь за здешних принялись…
– Парни мужа предупредили, что если он заявит о случившемся в полицию, то в Гудзоне всплывут его дети.
– А сколько их у него?
– Две девочки. Два и четыре года.