Невеста эта наводит меня на раздумья, к которым то и дело возвращаюсь. Без малого три недели прошло, а никто в городе не потревожился за приезжего. Транзитный пассажир? Нет у него тут никого? Но во. т же нашлась добрая душа, подала голос — женский причем, а когда ответили из больницы, голос-то и сгинул, души этой доброй как не бывало.
Между тем цехком за Ярого — горой. На протяжении последних лет вел себя безукоризненно. Пробовали окольным путем выведать у него хотя бы кое-что — молчит. Вообще натура скрытная, а невеста, напротив, болтлива, но в тот вечер работала во второй смене, и Бурлака утверждает, что ей ничегошеньки не известно.
Мой долг — начинать следствие. В понедельник Ярый является.
Среднего роста — пожалуй, ниже среднего, и скроен ладно, и крепко сшит, наружность приятная, мужественная, без тени слащавости, и все в лице на месте, но чувствуется упрямая суровость, напускная. Костюм либо новенький, либо после глажки, рубашка кремовая, под цвет костюма, жених. Вызовом не удивлен, но недоволен, что вызвали, настроен иронически, как человек бывалый, видавший виды и не расположенный принимать мою деликатность за чистую монету.
Высокомерен. Снисходит до меня.
Медлительность тоже, похоже, с расчетом: нет причин суетиться.
Слышу, как в коридоре громко разговаривает Аля. С кем-то. Что — опять Райкин? Опять ворвется, как Бурлака, и перебьет мне все дело с самого начала? Я даже примолкаю на минуту, прислушиваюсь и потом облегченно вздыхаю: пронесло. А Ярый глядит на меня иронически, как будто все понимает.
У меня появляется легкая неприязнь к нему, — это нужно немедленно подавить, что я и делаю. О прошлом — ни слова.
А он сам:
— Запишите: две отсидки. Три года в сумме.
— Вы думаете, это имеет отношение к нашему разговору?
— Не имело бы, — отвечает, — и разговора не было б.
— А зачем так уклончиво?
— Не в пивной же.
— Могу послать и за пивом. Если без этого нельзя.
— Да нет, спасибо, — говорит он угрюмо. — На воле жажда меня не мучает.
— Никак не забудете?
— Забыл уж, — отвечает. — Да вы во. т напомнили.
Не нравится мне, что он бравирует этим.
Перехожу к событиям девятнадцатого декабря. Хотел было сперва подвести к этому исподволь, нащупать какую-либо точку взаимного соприкосновения, но вижу, что с Ярым это сложно: воинственность так сразу не перебьешь, да и бывают субъекты, на которых ничем, кроме фактов, не удается воздействовать. Давайте перенесемся, говорю, в девятнадцатое число, а чтобы не было чересчур обременительно для памяти, ограничимся отрезком с восьми вечера и, скажем, до девяти. Давайте, говорю, перенесемся, а сам думаю: мне бы такое предложили — черта с два что-нибудь припомнил бы. Потому что у меня в тот вечер гостей, да еще приезжих, не было, и драться я ни с кем не дрался, и никаких уборщиц для мытья полов не подряжал. Для меня тот вечер ничем не примечателен. А для Ярого?
ebooksa