Она усмехнулась.
— Не переживай. В нашем мире обычные правила поведения не действуют. Считается, что раз мы вне закона, то и высокой моралью не отличаемся. Обычно так оно и есть, однако я, бог знает почему, выделяюсь в этом среди остальных. Суть в том, что Хиллоран сейчас взбешен и зол, как койот на раскаленных камнях, и не знай он, что ссора со мной может стоить четверти миллиона долларов…
— …Он мог бы попытаться тебя продать?
— И даже теперь, когда все уже на мази, он может быть недоволен, что ему достанется только четверть.
Разум Дикки бурлил от потока новой информации. Значит, помимо всего прочего, Хиллоран ведет собственную игру. И это может привести к тому, что он либо сам первым выложит полиции всю информацию, либо, что более вероятно, постарается сделать так, чтобы весь доход от крупного дела пошел в его собственный карман.
Раньше подобное не приходило Тремейну в голову. Следовало все это переварить, ясно и четко выделить главное…
«Ззззз… Ззззз…»
— Что это?
— Входная дверь. Звонок у меня в спальне, — пояснила Одри, махнув рукой. — Посмотри, кто там.
Дикки подошел к окну и выглянул из-за занавески.
— Хиллоран вернулся. Не знаю зачем. Кстати, наверняка видел мою машину снаружи. А сейчас почти четыре утра. — Он посмотрел Одри в глаза. — Наверное, это все осложняет?
Одри сразу поняла — впрочем, все было очевидно.
— Что мне делать? — спросил Дикки.
Звонок раздался снова, долгий и настойчивый. Потом тренькнул телефон, стоявший на столе, — тот, что поменьше. Девушка взяла трубку.
— Алло?.. Да, пусть поднимается.
Трубка легла на место.
— Дай мне еще сигарету, Дикки.
Он протянул ей портсигар и зажег спичку.
— Так что мне делать?
— Что хочешь, — хладнокровно откликнулась Одри. — Если бы я не боялась оскорбить твои джентельменские инстинкты, то предложила бы сбросить пиджак и изобразить страсть, художественно распростершись на ручке моего кресла. В общем, вести себя столь же отвратительно, как сам Хиллоран. Если тебе удастся вывести его из себя, он может потерять осторожность и приоткрыть свои карты.