— Машину ждите у дома, завтра в семь утра, — напутствовал Середин…
Устроившись за столом с чашкой чая, рядом с матерью, Андронов стал рассказывать о том, как трудно было работать без опытных помощников в чужой стране, с людьми, не знавшими русского, и как приятно было сознавать, что индийские рабочие и мастера постепенно осваивали премудрости доменной плавки, какое братское чувство зарождалось между ними, когда приходилось помогать беднякам-рабочим одеждой, а иной раз и завтрак свой делить с голодным человеком. Лидия Кирилловна время от времени вставляла свое слово, говорила, что не берег он своего здоровья, иной раз и дневал и ночевал на заводе, обедать приезжал не вовремя, будто с пожара.
Когда все было рассказано, не удержалась, словно оправдываясь, пожаловалась:
— Ничего мы и не привезли с собой, так, тряпки нестоящие, и подарить нечего…
— А я не за подарком пришла, — обиделась бабушка, — не надо мне ничего, лишь бы вы оба были здоровы да веселы — лучшего мне и не желать.
Виктор напружинился, сжал ладонями край стола, даже больно стало, но сдержался, ничего не сказал матери. Немного погодя толкнул стол, откатываясь на ножках стула по полу, чашки заходили ходуном, расплескивая из блюдец чай.
— Как ты всегда с маху, — нахмурившись сказал отец.
— А ему и горюшка мало, — зыркнув на него глазами, сказала мать. — Что хочет, то и делает, будто один в квартире живет.
Виктор стремительно встал и вышел в соседнюю комнату. Появился лишь, когда бабушка собралась уходить и в передней натягивала вязаную кофту, которую надевала под жидковатое, поношенное пальто.
— Приеду я к тебе завтра… — улучив момент, пробормотал Виктор.
— Приходи, приходи, Витенька, я всегда тебе рада, ты знаешь, — придавливая подбородком теплый шарф и натягивая поданное ей Виктором пальтишко, также негромко сказала бабушка.
— О чем вы там шепчетесь? — все же учуяла мать их переговоры.
— Говорю, что завтра к бабушке в гости приду, спрашиваю, примет ли, — с вызовом сказал Виктор.
— Да уж, известное дело, бабушка без своего внучка жить не может, — едко заметила Лидия Кирилловна. — Ему бы в институт идти, а он — нет, к бабушке.
— А что, Витенька, может, и в самом деле в институт тебе? — забеспокоилась бабушка. — К нам-то в любое время придешь, примем, не осерчаем, — с достоинством сказала она.
Виктор быстро взглянул на мать.
— Ты же знаешь, что не хожу в институт, — сказал он с прорвавшимся раздражением. — Зачем бабушку обижаешь?
— О, господи!.. — воскликнула мать и, не договорив чего-то, вышла из передней.
— Провожу до автобуса, — сказал отец и принялся натягивать пальто.
Отец и бабушка ушли. В квартире затихло, мать не показывалась из своей комнаты, Виктор скрылся у себя, притворил дверь и улегся на постели поверх одеяла. Странное состояние охватило его: вот всего-то какой-нибудь час пробыла бабушка, и, кажется, ничего особенного не сказала, и никаких утешительных слов не произносила, а стало легче, будто отпустило что-то. И причина успокоения вовсе не в словах ее. Жизнь она видит с доброй стороны, и, когда слушаешь ее, невольно начинаешь видеть ту же, добрую сторону. Виктору не хотелось додумывать мысль, она неумолимо вела к осуждению матери. А теперь, оставшись один, он не хотел ее ни в чем винить. Пробуждалась жалость к ней, не умеющей видеть доброту, и потому как бы отгороженную от людей невидимой, но глухой стеной. Она, наверное, и сама не заметила, сколько раз сегодня вечером обидела бабушку…
ebooksa