— Да здравствует король!
— Да здравствует король! Да здравствует король! — повторяла толпа — воодушевленная, неистовая, безумная.
Паж наклонился над спинкой кресла, и пока Гиз бормотал что-то невнятное, прошептал:
— Король Парижа, вот случай стать королем Франции!
Услышав этот взволнованный голос, герцог стремительно обернулся:
— Вы, сударыня?! Вы, принцесса Фауста?! Здесь! В этом костюме!
— Я нахожусь там же, где и вы. И неважно, какой на мне костюм, если он с вашим гербом. Герцог, действуйте сегодня же! Эти люди готовы сейчас же внести вас на своих плечах в Лувр, если вы того пожелаете!
— Принцесса! — растерянно пробормотал герцог.
— Да здравствует король! Да здравствует король! — словно громовые раскаты, раздавался рев народа.
— Нет, не принцесса, — сказала Фауста, которую обличье пажа принуждало стоять неподвижно, тогда как герцог повернулся к парижанам, приветствуя их. — В эту торжественную минуту с вами говорит не принцесса Фауста, а избранница секретного конклава! Творец того дела, которое предал Сикст V! Та, что говорит от имени Бога! Герцог, король, прислушайтесь к гласу Божьему!
— Да здравствует король! Да здравствует король! — неистовствовала разбушевавшаяся толпа, бурля возле помоста, словно грозное море.
— Слушайтесь приказа Небес, — продолжала Фауста жестко и страстно. — Все готово, герцог! Лионский архиепископ и ваш брат кардинал сейчас в Нотр-Дам. Майенн в Лувре. Бриссак и преданные ему шесть тысяч воинов ждут. Герцог, после казни, которая воодушевит ваш народ, идите на Нотр-Дам, и через час вы станете истинным королем Франции!
— Хорошо! Пусть так! — проговорил, задыхаясь, возбужденный герцог.
— Потом вы двинетесь на Лувр, герцог! И нынче же вечером, король Франции, вы ляжете в кровать Генриха Валуа!..
— Да, да! — повторял герцог, который встал, приветствуя толпу, будто наконец принял это королевство из рук своих подданных.
На помосте и на ревущей площади все голоса слились в одном страстном вопле, и тысячи рук исступленно размахивали шляпами и шарфами, и из всех окон дождем сыпались цветы.
— Да здравствует король! Да здравствует король!..
Фауста подняла к небу сверкающие глаза, как будто призывая его в свидетели грядущих великих событий. В эту минуту угрожающий гул послышался со стороны улицы Сен-Антуан.
— Вот они! Вот они!
Крики, требующие смерти, смешались с возгласами во славу короля.