Любые проявления поклонения она принимала так, как подсказывала ей безошибочная интуиция. Она намеренно оскорбила пресмыкавшегося у ее ног Центуриона (чье раболепное поведение, заметим в скобках, вполне отвечало духу той эпохи). Благодарность же карлика она приняла с благожелательной мягкостью. С первой минуты разговора с Эль Чико Фауста разыгрывала роль доброй и великодушной богатой дамы — а актриса она, как мы знаем, была превосходная.
Когда Эль Чико вышел, она подумала: «Теперь этот коротышка позволит ради меня изрубить себя на куски. Но что это за женщина, в которую он влюблен, и почему, показалось мне, я различила что-то вроде ненависти в его словах о Пардальяне? Надо узнать все подробнее; этот карлик будет, возможно, мне полезен».
Придя к такому решению, она на время приказала себе забыть о маленьком человечке, встала, приподняла портьеру и, прежде чем исчезнуть за ней, обратилась к Центуриону, стоявшему молча и неподвижно:
— Действуйте, как было условлено, и сразу же приходите ко мне в молельню.
Не дожидаясь ответа, уверенная, что ее повеление будет исполнено, она неслышно удалилась.
Принцесса пошла по коридору и остановилась перед той дверью, за которой находилась Жиральда. Прильнув к смотровому отверстию, она заглянула в комнату.
Жиральда лежала на широкой кушетке и мирно спала под действием одурманивающего снадобья.
«Скоро она проснется», — подумала Фауста; она отошла от двери и продолжила свой путь.
Войдя в комнату, которую она ранее указала Центуриону, Фауста села и принялась ждать. Дверь она оставила широко открытой. Молельня была небольшой, очень просто обставленной. Спустя несколько минут на пороге появился Центурион; не заходя внутрь, он сказал:
— Все исполнено, сударыня. Осторожность требует, чтобы мы как можно скорее скрылись отсюда. Можно предположить, что они придут, чтобы осмотреть весь дом.
Фауста махнула рукой, давая понять, что время еще есть, и снова погрузилась в размышления, не обращая более внимания на Центуриона, который ждал ее, не двигаясь с места.
О чем она думала? Какие новые планы выстраивались в ее голове?
Прошло несколько минут, показавшихся Центуриону очень долгими. Наконец Фауста поднялась и подала ему знак войти.
— Сударыня, — повторил наемный убийца, сделав несколько шагов, — нам пора уходить.
— Прикройте дверь, но не захлопывайте ее, — спокойно приказала Фауста.
Центурион, явно заинтригованный, не говоря ни слова, повиновался. Когда он, прикрыв дверь, обернулся, то заметил в толще стены узкое отверстие, до тех пор невидимое из-за широко распахнутой двери.
— Потайной ход, — прошептал он, — теперь я понимаю.
— Возьмите факел, — сказала Фауста, — и посветите мне.
Центурион взял факел и направился к потайной двери. За ней прямо на уровне пола начиналась лестница. Он стал спускаться, освещая путь Фаусте; та закрыла за собой таинственную дверцу, и хотя Христофор искоса следил за принцессой, ему не удалось проникнуть в тайну дверного запора.
Спустившись ступенек на двадцать, они очутились в подземной галерее — достаточно широкой, чтобы два человека могли идти в ней бок о бок, и достаточно высокой, чтобы даже рослый мужчина мог не пригибать голову. Пол в этом подземелье был посыпан мелким песком, приятным для ходьбы и заглушающим шум шагов лучше, чем самый густой и самый мягкий ковер.
ebooksa