Смертельные враги

— Стало быть, вы поняли, что два ваши соотечественника не подвергаются никакой опасности?.. А если бы все-таки жизни дона Сезара что-то угрожало, поступили бы вы так, как поступили? Отвечайте искренне.

Маленький человечек секунду колебался, прежде чем ответить. Черты его лица болезненно исказились. Он закрыл глаза и сжал кулачки. По-видимому, в нем происходила сильнейшая борьба, и Фауста с любопытством следила за всеми ее фазами.

Наконец он тяжело вздохнул и глухо произнес:

— Нет.

— В таком случае, — заметила Фауста, — вы бы потеряли те две тысячи ливров, что вам были обещаны от моего имени.

Эль Чико, вероятно, окончательно решил для себя тот вопрос, который он только что мысленно обсуждал с самим собой, ибо на сей раз он ответил без раздумий и колебаний:

— Что ж поделать!

Фауста вновь улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она, — я вижу, вы умеете быть признательным. А француз?

При этом вопросе в глазах маленького человечка сверкнул и тотчас же погас огонек; он торопливо отозвался:

— Его я не знаю. Он не друг мне — не то что дон Сезар.

В интонации, с какой были произнесены эти слова, Фаусте послышалось нечто странное.

— Но ведь это друг того самого Эль Тореро, которого вы любите до такой степени, что готовы ради него пожертвовать двумя тысячами ливров! — воскликнула она. — А вам известно, что людей можно очень жестоко ранить, если наносить удар не по ним самим, а по тем, кого они сильно любят?

Задавая этот вопрос намеренно безразличным, равнодушным тоном, Фауста устремила, однако, свой ласковый взгляд на карлика, внимательно изучая его лицо.

Тот вздрогнул, явно удивленный этими словами. Безусловно, помогая убить Пардальяна, он вовсе не думал о том, что тем самым он причиняет большое горе людям, которые любят шевалье. Но вникать в подобные тонкости было Эль Чико не по силам. Поэтому он пожал плечами и пробурчал что-то неясное — Фаусте не удалось разобрать, что именно.

Видя, что ничего от него не добьется, она повела рукой, словно призывая его потерпеть минутку, и чуть слышным голосом отдала Центуриону приказ; тот немедленно исчез.

— Сейчас принесут обещанные деньги, — сказала она, подходя к маленькому человечку. — Для вас это значительная сумма.

Глаза карлика загорелись, лицо его просияло, но он ничего не ответил.

В этот момент Центурион вернулся и положил перед Фаустой мешочек; Чико увидел этот мешочек и больше уже не спускал с него глаз.

— Здесь, — тихо продолжала Фауста, — не две тысячи ливров, а пять… Берите, они ваши.