Они поспешно повиновались и, разрезая веревки, пытались объяснить:
— Извините нас, дон Сезар, ваше сопротивление инквизиции неминуемо стоило бы вам жизни… Мы бы очень горевали, потеряв Эль Тореро.
Когда Тореро был развязан, Пардальян пальцем указал им на калитку:
— Уходите!
— Мы — кавалеры! — надменно ответствовал один из них.
— Я не знаю кавалеры вы или нет, но действовали вы как полицейские ищейки… А потому уходите, если не желаете, чтобы я обращался с вами соответственно…
И он многозначительно взглянул на носок своего сапога.
Все четверо, пристыженные, согнулись и едва слышно бормоча проклятья, бешено вращая глазами, направились к выходу.
— Не так быстро, — крикнул им Пардальян, — вы позабыли избавить нас от этого.
Под «этим» подразумевались те двое, что были наполовину оглушены.
У четверых приятелей был довольно жалкий вид; они образовали нечто вроде упряжки: одни держали своих потерявших сознание сотоварищей за плечи, другие — за ноги, и так они двинулись к калитке; надо признать, что их уход оказался гораздо менее внушительным, нежели их приход.
Когда посторонние удалились, во дворе остались лишь хозяин, его дочь и служанки, внезапно возникшие из разных темных закутков; они разрывались между восхищением, которое им внушал этот необыкновенный человек, и страхом, что их обвинят в сообщничестве — к несчастью, это было весьма вероятно.
— Черт подери! Насколько легче здесь теперь дышится! — спокойно произнес Пардальян.
— Великолепный, блистательный, замечательный Дон Кихот! — возликовал Сервантес.
— Послушайте, милый друг, — обратился к нему Пардальян с тем кисло-сладким видом, что возникал у него в определенных обстоятельствах, — объясните мне наконец, кто этот Дон Кихот, о котором, не в упрек вам будь сказано, вы мне прожужжали за этот час все уши?
— Он не знает Дон Кихота! — сокрушенно воскликнул Сервантес, с комическим отчаянием воздевая к небу свои длинные руки.
Заметив малышку Хуану, он попросил ее:
— Послушай, красавица, поищи-ка хорошенько у себя в комнате, ты наверняка найдешь там осколок зеркала.
— Так далеко ходить нет надобности, сеньор, — со смехом ответила Хуана.
Порывшись за вырезом платья, прекрасная андалузка вытащила оттуда плоскую ракушку, покрытую каким-то блестящим, словно серебро, веществом.