Немного успокоившись, он пошел прочь и стал бродить по пустынным улицам, без определенной цели и не слишком отдавая себе отчет, где находится. Утром, уже совершенно обессиленный, он решил вернуться домой, чтобы отдохнуть хотя бы пару часов перед тем, как нанести визит Галигаи.
Около Круа-дю-Трауар его ожидал ужасный удар: с улицы Фур прямо на него шел Жеан, и он едва успел укрыться в нише одного из домов. Впрочем, молодой человек был настолько поглощен своими мыслями, что, казалось, ничего не замечал: прошел мимо, не обратив никакого внимания на Саэтту.
Жеан был уже довольно далеко, а Саэтта, которого сотрясала конвульсивная дрожь, все еще провожал его мрачным, полным ненависти взглядом, одновременно шепча в бессильной ярости:
— Он на свободе! О Dio ladro! Dio pocco! О силы ада! Он вырвался из такой великолепной западни! Он на свободе и возвращается к себе! Все надо начинать сначала!
Словно придавленный к земле тяжестью своего отчаяния, он поплелся домой и, оказавшись в своей комнате, рухнул на стул, обхватив голову руками. Долго сидел он в полной неподвижности, лихорадочно обдумывая планы мести.
Около восьми часов он отправился на улицу Сент-Оноре, и его немедленно провели к Леоноре Галигаи.
— Синьора Леонора, — сказал он с коварно-угодливой фамильярностью, — если вы желаете захватить голубку в гнезде, то вам надо только нанести визит на улицу Ра, в одинокий дом, стоящий на углу.
Саэтта, видимо, пользовался безусловным доверием Леоноры. Вероятно, в прошлом эту знатную даму связывали с наемным убийцей какие-то таинственные дела — быть может, даже сообщничество. Во всяком случае, она не сочла нужным притворяться перед ним и встретила его с лицом, искаженным от муки при мысли об очередной измене мужа.
— Итак, — произнесла она, едва удерживаясь от рыданий, — это правда? Я не ошиблась? Кончини завел новую любовницу?
Саэтта равнодушно пожал плечами и ответил:
— Э, синьора! Кто может помешать мотыльку порхать с цветка на цветок? А синьор Кончини и есть настоящий мотылек… вы это знаете не хуже меня!
— Да, — сказала Леонора с горечью, — ему нравятся все женщины… все, за исключением меня!
— Они быстро ему надоедают, и он бросает их быстрее, чем успевает влюбиться. А возвращается всегда к вам. Если вдуматься, то у вас самая завидная доля.
Леонора, казалось, не слышала, погрузившись в раздумья. Подавив вздох и обретя привычно-бесстрастное выражение лица, она спросила очень спокойно:
— Расскажи мне все подробно. Во-первых, имя. Как зовут новую любовницу моего мужа?
— Синьора, — флегматично заметил Саэтта, — позвольте поправить вас. Юная особа, о которой идет речь, вовсе не любовница монсеньора Кончини. И, полагаю, если когда-нибудь станет ею, то лишь в результате насилия… к чему уже пришлось прибегнуть, чтобы схватить ее.
При этом известии Леонора не выказала ни удивления, ни негодования, а только скептически покачала головой.
— Такая неприступная добродетель? — осведомилась она иронично.
— Гм! Не очень-то я верю в добродетель девиц, — отвечал Саэтта со спокойным цинизмом. — Однако сердце ее судя по всему, принадлежит другому.
— Ах, вот как! Рассказывай. Я слушаю.