«Все ослепительные надежды я отдала бы за то, чтобы снова увидеться на берегу реки Бьевр с великолепным всадником, с моим гордым шевалье… пусть немного потрепанным и слегка худосочным! Любить его и быть любимой! О! Капестан, мой отважный рыцарь, где же вы?»
Именно в этот момент Кончини жестом остановил своих подручных, готовых взломать дверь, за которой скрылся шевалье.
Кончини шепотом отдал какой-то приказ Монревалю, пострадавшему меньше других. Монреваль задрожал, но, подчиняясь повелению своего господина, бросился вниз, тогда как остальные с любопытством ожидали, что за всем этим последует. Монреваль вернулся в сопровождении нескольких человек, и при виде того, что эти люди несли с собой, наемные убийцы побледнели — они поняли! Один лишь Ринальдо хищно улыбался.
— Господа, — сказал Кончини ледяным тоном, — вы покончили со своим противником, теперь надо его похоронить! Пусть он будет замурован заживо!
На полу уже стоял чан с жидким цементом, лежали кирпичи и мастерки. Бандиты принялись за работу, и через час дверь исчезла. Другого выхода из коридора, в котором пытался спастись Капестан, не было…
— Что скажешь о моей выдумке? — спросил Кончини, когда они с Ринальдо вернулись в кабинет.
— Гениально, монсеньор! — с восхищением откликнулся наперсник.
— Да, — задумчиво продолжал маршал, — я позаимствовал эту идею у Екатерины Медичи: она приглашала к себе тех, кто ей сильно докучал, заводила в какой-нибудь укромный уголок, а потом, приказав замуровать дверь, забывала о своих недругах…
— Покойная королева знала толк в подобных делах, — с уважением промолвил Ринальдо. — Однако, монсеньор, прошу позволить мне удалиться. У меня распорото бедро, нужно сделать перевязку.
— Обратись к Эроару, — посоветовал Кончини.
— Королевскому врачу? Я ему не доверяю, — покачал головой Ринальдо. — Пойду к Лоренцо, торговцу травами с моста Менял.
— Ну что ж, ступай, — согласился маршал. — А мне, Ринальдо, предстоит встреча, которая страшит меня больше, чем десять Капестанов! — прошептал он. — Я должен увидеться с дочерью герцога Ангулемского! О, эта Жизель!
— Она пугает вас, монсеньор? — вскинул брови Ринальдо. — А хотите, я сделаю так, что она станет нежней газели и ласковее, чем горлица в пору любви?
— О! — закричал Кончини. — Если бы это случилось…
— В мире нет ничего невозможного, — насмешливо бросил Ринальдо. — Надо только хорошенько попросить торговца травами с моста Менял…
Через несколько минут Кончини, даже не вспомнив о многочисленных просителях, ожидавших его, завернулся в широкий плащ и вышел из дворца через потайную дверь. Оглядевшись, не следят ли за ним, он быстро направился к монастырю Босоногих кармелитов. За садом, возделанным руками почтенных отцов, располагалась пустынная улочка с редкими домами. Она называлась проулком Кассе.
В глубине этого проулка находился небольшой изящный особнячок. Кончини вошел туда, едва чьи-то услужливые руки без всякого приказания распахнули дверь.
Когда маршал скрылся в доме, на углу между проулком Кассе и обителью кармелитов показалась какая-то женщина и тоже направилась к таинственному особнячку. Это была Леонора Галигаи, маркиза д"Анкр!
Жизели д"Ангулем не пришло в голову спросить, как зовут молодого незнакомца, столь бесстрашно вступившегося за ее честь. Для девушки он был Анри де Сен-Маром… Оставив его на поле боя, она пустила коня в галоп и к ночи добралась до загадочного дома в Медоне, где нашла своего отца, сильно встревоженного долгим отсутствием дочери. Жизель в двух словах успокоила Карла Ангулемского.
— Отец, я виделась с герцогом де Гизом и принцем Конде. Оба прибудут в условленное время на собрание. Когда с делами будет покончено, я расскажу вам, как по велению судьбы дочь ваша встретилась с маршалом д"Анкром… и Анри де Сен-Маром.