Нострадамус

Франсуа вздрогнул. Но предложение Нострадамуса его не удивило. Его дух, перенесшийся в мир, выходящий за пределы реальности, теперь допускал возможность невозможного. Этому человеку известен его сон? Что ж, наверное, он разговаривал во сне.

Он ответил:

— Да, я обещал сказать все. И, следовательно, все вам скажу. А если бы я не стал говорить, она вернулась бы?

— Наверняка, — сказал Нострадамус.

— Значит, я сейчас расскажу вам о преступлении.

— Преступлении? — глухо переспросил Нострадамус. — Вы совершили преступление? Вы — дофин Франции? Против кого?

— Против Мари, — просто ответил дофин.

Против Мари! Эти два слова прозвучали в мозгу Нострадамуса, как удар грома. Он пошатнулся. На миг ему показалось, будто он ослеп. Но, взяв себя в руки огромным усилием воли, он, несмотря на охватившее его отчаяние, спокойно сказал:

— Хорошо. Рассказывайте о вашем преступлении.

— Но почему вам, а не кому-то другому? — прохрипел Франсуа. — Священника! Я хочу священника! Нет! Оставайтесь здесь! Я чувствую, я знаю, что именно вам я должен, я обязан рассказать… Слушайте! Это было не просто ужасно, это было преступление, выходящее за пределы ужасного, и вы это поймете… Мы любили ее оба, мой брат Анри и я…

Нострадамус вскрикнул.

— Вы любили ее?

— Да, — хрипло продолжал принц. — Мы умирали от любви к ней!

— Вы и ваш брат?

— Я и мой брат! Мы любили ее так, что из-за этого смертельно возненавидели друг друга. И наконец ее передали нам в руки…

— Передали вам в руки?! — в ужасе переспросил Нострадамус. — Кто? Кто сделал это! Говори!

— Нам выдали ее два человека, которым мы за это щедро заплатили, два преданных нам человека…

— Назовите их имена! — взревел Нострадамус.

— Гаэтан де Роншероль и Жак д"Альбон де Сент-Андре.

Нострадамус поднял к небу пылающий взгляд. Ужасное проклятие зародилось в его душе и едва не сорвалось с губ.