Нострадамус

Узник низко поклонился, схватил руку Екатерины, пылко поцеловал ее и прошептал:

— Я знал, я знал, что вы спасете меня!

Екатерина приложила пальчик к губам и быстро вышла из камеры. Когда туда явился королевский комиссар, посланный взять у обвиняемого обещанные им показания, Монтекукули поклялся, что ему больше нечего сказать.

Утром следующего дня его отвели на место казни, и каждый, кто видел шествие, не мог не восхищаться удивительным спокойствием, с которым он шел к площади, где его должны были разорвать на части.

Палач уложил приговоренного на сделанный из досок крест, привязал за руки и за ноги…

Четыре помощника палача, вооруженные хлыстами, привели лошадей, запрягли их, прикрепили цепи… Цепи слегка натянулись… Монтекукули, до тех пор державшийся с ужасавшим всех, кто его видел, спокойствием, теперь, почувствовав, как цепи впиваются в его конечности, смертельно побледнел. Он попытался приподнять голову и всмотрелся в окружавших место казни, но старавшихся отойти от него подальше людей. Монах, присутствовавший при экзекуции, поднял распятие. Палач проводил глазами этот взметнувшийся к небу крест.

— Во имя живого Бога, — вскричал монах, — заклинаю тебя в последний раз: назови имена своих сообщников!

Все, кто наблюдал за казнью, могли заметить, как при этих словах зашевелились губы приговоренного, все заметили его колебания. Сейчас он заговорит!

Но в ту же секунду раздались крики: «Смерть ему! Смерть ему!» — и в толпе началось сильное волнение.

«Это пришли за мной! — подумал Монтекукули. — Я спасен!»

И крикнул громко:

— Мне нечего сказать!

Монах опустил распятие. Это был сигнал к началу казни. Четыре помощника палача принялись бешено стегать лошадей. К небу вознесся ужасный крик, похожий на рев раненого зверя, и несколько минут спустя на скрещенных досках не осталось ничего, кроме клочьев кровоточащей трепещущей плоти…

— Теперь никто на свете не знает, отчего умер ваш брат Франсуа! — шепнула присутствовавшая при казни Екатерина Медичи на ухо дрожащему, задыхающемуся, смертельно бледному мужу.

Она ошибалась. Был еще один человек, знавший причину смерти дофина. И этим человеком был Нострадамус!

Несколько дней спустя после только что описанных нами событий Нострадамуса в его подземелье посетил мэтр Пезенак. И сказал узнику:

— Король хочет видеть вас. Вас проводят к Его Величеству.

Нострадамус даже головы не поднял. Его расковали. Его затолкали в какую-то крытую повозку вроде тюрьмы на колесах, где рядом с ним уселись четыре вооруженных аркебузами человека, оружие их было в полной готовности на случай, если преступник вздумает бежать, и каждый держал в руках по зажженному светильнику. Повозка, в которую была запряжена пара лошадей, двинулась в путь, и путь этот продолжался целый день.

К вечеру сопровождавшие узника стражники услышали шум, напоминающий шелест листьев леса, вот только если бы листья эти были из стали.

— Наконец-то! Наконец-то мы добрались до королевского лагеря, — радостно переговаривались стражники между собой.