Скрип доспехов отвлек его внимание от бесконечности и грядущих лет. Ксеркс увидел поднимающегося по крутому склону полководца Мардония. Добравшись до вершины холма, Мардоний бросился на землю. Ксеркс подал знак двум бдительным копейщикам, и те позволили полководцу приблизиться.
Хотя солнце и припекало, Ксеркс с удовольствием отметил, что Мардоний – в стеганом кафтане и с мечом на поясе – лишь слегка запыхался. Полководец – в отличие от некоторых младших командиров – требовал от своих людей отменной физической подготовки. Ксеркс требовал того же от служивших ему, говоря, что сила их тел – это долг трону. Он терпеть не мог мягкости плоти ни в себе, ни в окружающих.
– Встань, Мардоний. Посмотри, какое войско я привел сюда. Разве оно не великолепно?
Они молча взирали на армию, стоя бок о бок. Сверху армия напоминала движущиеся города; флот в проливе состоял из восьмисот кораблей, и с каждым днем их становилось все больше. Никакого пробного удара, как при Марафоне. Сопротивление будет безжалостно подавлено. Ксеркс наконец-то перенес всю мощь империи на западное побережье.
– Великолепно, – подтвердил Мардоний, бросая взгляд туда и сюда и явно упиваясь открывшейся ему сценой.
Ксеркс кивнул, довольный тем, что его военачальник понимает все как нужно.
– Мне сообщают о складах продовольствия во Фракии, – добавил Мардоний. – На них напал какой-то местный царек, но наши солдаты отбили нападение и сожгли их деревни.
Ксеркс отмахнулся от этого. Проблему обеспечения продовольствием огромного войска можно решить при наличии воли, богатства и рабов. Империя расширялась, растекалась, как пролитый мед, бесконечно медленно, но неудержимо, заливая мир сладостью. Пункты снабжения ждали его марширующие колонны в десятке разных мест по другую сторону Геллеспонта. Уже больше года с его кораблей высаживались люди со снаряжением, а соглашения с местными властями подкреплялись золотом или пролитой кровью. Для него не имело значения, как это делалось. Его приказа было достаточно.
– Хорошо. Думаю, отец гордился бы мной.
– Несомненно, гордился бы. И гордится.
Говоря об умершем великом царе, Мардоний опустился на колено и почтительно склонил голову.
Ксеркс улыбнулся и поправил:
– Он будет гордиться. Я возглавлю флот и закрою для афинян море, растянув корабли, как рыбацкую сеть, вдоль побережья. В то же время ты переправишь армию через Геллеспонт и пойдешь на запад. Я встречу тебя на пепелище Афин, и тогда мы пожмем друг другу руки. У тебя есть ко мне еще вопросы?
Мардоний на секунду задумался и пригладил ладонью густую черную бороду; губы его казались красными, а зубы, когда он улыбался, – ярко-белыми.
– Когда будет закончен плавучий мост?
Речь шла о том, что стало бы одним из чудес века, если бы инженеры справились с этим. Никогда Геллеспонт не пересекали по мосту, по крайней мере за последние десять тысяч лет.
– Первые суда будут на месте сегодня, – с гордостью ответил Ксеркс. – Персия – это свет мира, Мардоний. У нас есть машины, чтобы черпать ветер из воздуха, а воду – из земли. Эта работа для рабов – канаты, дерево и сваи, вколоченные в дно. Мастер Белудж говорит, что они будут достаточно устойчивы, чтобы пересечь границу через месяц, если не будет штормов. Если переправы переживут зиму, ты пересечешь этот пролив весной, и море даже не намочит подол твоего кафтана. Я выйду в море в тот же день. Милостью богов мы добьемся победы до конца года.
– Греки наверняка узнают, что мы приближаемся, – сказал Мардоний и тут же прикусил губу. Но он командовал всеми войсками Персии, и его беспокоила излишняя самоуверенность молодого царя.
– Конечно узнают, – ответил Ксеркс. – Лазутчики в Ионии есть у них с тех пор, как они сожгли Сарды, и эти лазутчики докладывают обо всем. Половина тех, кто живет на этом побережье, связаны кровными узами с эллинами. Они говорят, пишут и предупреждают каждый день. Это не имеет значения. Без сомнения, они также заметили наши продовольственные склады во Фракии и представили вероятный маршрут, которым мы пойдем.
– Должно ли это волновать великого царя?