— Да, мне следовало сразу обратиться к вам, но тогда Кокс пылал любовью. Трудно было предположить, что он способен выкинуть и какие неприятности мог доставить Молли и вам. Расставание оказало успокоительное действие, и сейчас юноша немного остыл. Думаю, Молли уже может жить в одном с ним городе без последствий более серьезных, чем пара вздохов при случайной встрече на улице. Готов умолять еще об одном одолжении, так что, мисс Браунинг, скромному просителю не к лицу с вами спорить. Необходимо подготовить дом к приезду новой миссис Гибсон: что-то покрасить, сменить обои, купить какую-то мебель. Вот только я понятия не имею, какую именно. Не согласитесь ли взглянуть на мое жилище и оценить, что можно сделать на сто фунтов? Стены в столовой можно покрасить. Обои в гостиной оставим на ее выбор: для этого у меня отложена небольшая сумма, — а весь остальной дом поступит в ваше полное распоряжение. Ну так что: согласитесь помочь старому другу?
Просьба идеально совпала со стремлением мисс Кларинды всем руководить. Распоряжение деньгами предусматривало постоянное взаимодействие с торговцами, чем она с удовольствием занималась при жизни отца и что почти утратила после его смерти. Убедительное доказательство доверия к ее вкусу и экономности благотворно повлияло на настроение, в то время как воображение мисс Фиби в большей степени расцвело от удовольствия видеть Молли своей гостьей.
Глава 13
Новые друзья Молли Гибсон
Время летело стремительно. Стояла уже середина августа, так что если мистер Гибсон намеревался что-то сделать в доме, то приступать к работе надо было немедленно. Действительно, в некоторых отношениях договоренность мистера Гибсона с мисс Браунинг насчет Молли оказалась весьма своевременной. Мистер Хемли узнал, что перед поездкой за границу Осборн хотел несколько дней провести дома. Хоть крепнущая дружба между Роджером и девушкой нисколько не волновала сквайра, он панически боялся, что наследник падет жертвой обаяния дочки доктора, и так беспокоился, чтобы гостья покинула их дом до приезда старшего сына, что его супруга жила в постоянной тревоге, как бы Молли этого не заметила.
Каждая склонная к самокопанию семнадцатилетняя девушка готова сотворить себе кумира из первого, кто предложит иную систему ценностей, отличную от той, которой она неосознанно руководствовалась прежде. Таким кумиром стал для Молли Роджер. Почти в каждом вопросе она полагалась на его суждение и авторитет, при том что он произносил пару скупых фраз, сразу получавших силу принципа в дальнейших действиях и демонстрировавших естественное превосходство в мудрости и знаниях, неизбежное между умным, высокообразованным молодым человеком и невежественной, но готовой к развитию семнадцатилетней девушкой. И все же, несмотря на исключительно приятные отношения, каждый иначе представлял будущую любовь всей жизни. Роджер мечтал о совершенной во всех отношениях даме, которую смог бы назвать своей императрицей: прекрасной внешне, безмятежной в мудрости, всегда готовой дать совет и указать нужное направление. Девичий ум Молли рисовал портрет легендарного Осборна — трубадура и рыцаря, как он назвал себя в одном из стихотворений. Скорее, это был не сам Осборн, а кто-то на него похожий, так как облекать героя в плоть и кровь пока было страшно.
Заботясь о душевном спокойствии гостьи, мистер Хемли справедливо спешил отправить ее прочь из дома до приезда старшего сына. Да, без Молли он начал скучать, поскольку девушка чудесно исполняла те необременительные обязанности, которые могла бы исполнять дочь, и оживляла трапезы, которые нередко проходили в обществе одного лишь Роджера, невинными, но умными вопросами, искренним интересом к их разговору и веселыми ответами на шутки хозяина.
Роджер тоже скучал, поскольку замечания Молли порой проникали в глубину сознания и рождали неожиданные, доставлявшие радость мысли. Случалось также, что он сознавал собственную способность помочь ей в трудную минуту и заинтересовать книгами более высокого толка, чем романы и стихи, которые девушка читала прежде. После ее отъезда он вдруг ощутил себя так, будто его предали, причем самая способная ученица, и часто задумывался, как она без него обходится: читает ли рекомендованную литературу, ладит ли с мачехой. В первые дни после отъезда мисс Гибсон из поместья мысли молодого человека то и дело возвращались к ней, однако дольше и глубже мужа и сына тосковала миссис Хемли: в ее сердце Молли заняла место умершей в раннем детстве дочери. Ей горько не хватало ее девчоночьей непосредственности и шаловливости, безыскусности в общении и даже потребности в сочувствии, которую время от времени Молли без стеснения проявляла. Все эти особенности характера и поведения гостьи завоевали нежное сердце миссис Хемли.
Молли тоже остро ощущала изменение атмосферы, но еще острее осуждала себя за это ощущение, поскольку обладала врожденным чувством такта, заставлявшим высоко ценить образ жизни Хемли-холла. Дорогие подруги — сестры Браунинг — так искренне ее любили, пестовали и баловали, что девушка стыдилась собственной привередливости, замечая их более громкую и несовершенную манеру речи, провинциализм в произношении, отсутствие интереса к абстрактным понятиям и неуемное любопытство к подробностям чужой жизни. Они задавали такие вопросы о будущей мачехе, на которые не позволяла ответить искренне и правдиво преданность отцу, но когда доводилось рассказывать о жизни в Хемли-холле, Молли неизменно радовалась. Она была так счастлива там, так любила всех, включая собак, что с удовольствием описывала любую мелочь: как одевается хозяйка дома, какое вино предпочитает хозяин. Подобные разговоры позволяли вернуться в самое счастливое время. Однако однажды вечером, после чая, когда все трое сидели наверху, в уютной гостиной, окна которой выходили на Хай-стрит, и Молли с увлечением рассказывала сначала о радостях жизни в Хемли-холле, а потом о глубоких познаниях Роджера в естествознании, включая множество невиданных прежде удивительных растений и существ, ее неожиданно прервала адресованным сестре замечанием старшая мисс Браунинг:
— А наша Молли, похоже, успела сблизиться с мистером Роджером!
Ей, видимо, казалось, что девушка не найдет в этих словах ничего особенного или обидного, однако получилось как в детском стишке:
Молли ясно услышала иронию в тоне мисс Кларинды, хотя не сразу осознала ее причину, а вот мисс Фиби в этот момент слишком увлеклась вывязыванием пятки на чулке, чтобы проникнуться словами и подмигиванием сестры.
— Да, мы сблизились, и молодой мистер Хемли был очень добр ко мне, — с некоторым вызовом проговорила Молли, не желая вдаваться в подробности глубокомысленного замечания мисс Браунинг, пока не поймет его смысл.
— Должно быть, мечтаешь вернуться в Хемли-холл? Но он ведь не старший сын. Фиби! Не утомляй меня бесконечным подсчетом петель, а лучше включись в беседу. Молли как раз призналась, что много общалась с мистером Роджером и что он хорошо к ней относился. Я тоже не раз слышала, какой это приятный молодой человек, дорогая. Расскажи о нем поподробнее! Фиби, а ты послушай! В чем именно проявлялась его доброта, Молли?
— О, Роджер советовал, какие книги надо прочитать, а однажды прочел целую лекцию про пчел…
— Пчелы, дитя? При чем здесь пчелы? Кто-то из вас двоих, должно быть, не в себе!
— Ничуть. Оказывается, в Англии живет больше двухсот видов пчел, и Роджер рассказывал, чем они отличаются друг от друга. Мисс Браунинг, я понимаю, к чему вы клоните, — заметила Молли, густо покраснев, — но все это неправда, вы ошибаетесь. Если мои рассказы наводят вас на такие мысли, то больше вообще не произнесу ни слова ни о Хемли-холле, ни о мистере Роджере.
— Подумать только! Юная леди отчитывает старших! Мысли, возможно, и неразумные, вот только живут они в твоей голове. Позволь заметить, Молли, что ты еще слишком молода, чтобы думать о поклонниках.
Раз-другой Молли уже называли дерзкой и даже грубой, и вот сейчас эти ее качества опять заявили о себе.
— Я не уточнила, мисс Кларинда, какие именно неразумные мысли! Разве не так, мисс Фиби? Разве все это не собственное толкование вашей сестры, и отсюда нелепый разговор о поклонниках?