Стараясь не обращать внимания на мороз, подирающий меня по спине, я объяснил сигнальщику, что привидевшийся ему силуэт не что иное, как оптический обман. Мол, подобные явления вызваны нарушением работы тончайших нервов, отвечающих за зрение, и известны случаи, когда пациенты с подобным недугом даже осознавали его природу и посредством экспериментов доказывали, что это не более чем галлюцинации.
— А касаемо крика, — добавил я, — прислушайтесь, пожалуйста, к завыванию ветра в этом рукотворном углублении. Он играет на телеграфных проводах, как безумный на арфе!
— Вы очень складно говорите, — отозвался сигнальщик, когда мы немного посидели в тишине.
Ему ли не знать о ветре и проводах: ведь он провел немало одиноких зимних ночей, прислушиваясь к этим завываниям, — однако он попросил меня заметить, что его рассказ еще не окончен.
Я извинился, и сигнальщик, коснувшись моей руки, продолжил:
— Спустя шесть часов после явления на линии случилась памятная катастрофа, а через десять часов из туннеля начали выносить раненых и погибших, причем проносили их как раз через то место, где я видел силуэт человека.
Меня пробила неприятная дрожь, но я все же сумел взять себя в руки. Совпадение поистине удивительное, согласился я: оставляет по зрелом размышлении глубокий отпечаток в душе, — однако не подлежит сомнению, что подобного рода случаи все же имеют место и необходимо принимать их в расчет, пытаясь уяснить для себя произошедшее. Впрочем, не спорю, добавил я (подумав, что он собирается предъявить мне ряд возражений), человек благоразумный, пытаясь осмыслить события своей жизни, редко принимает в расчет совпадения.
Он вновь попросил меня не спешить с выводами, так как рассказ его по-прежнему не закончен.
И я опять вынужден был принести извинения за то, что перебил.
— Все это, — сказал он, опустив ладонь на мою руку и скосив через плечо взгляд запавших глаз, — произошло год назад. Минуло шесть-семь месяцев, прежде чем я сумел отойти от пережитого потрясения, но однажды утром, на рассвете, когда я стоял у двери и смотрел на красный фонарь, мне вновь явился дух.
Сигнальщик умолк и пристально посмотрел на меня.
— Он вас звал?
— Нет. Хранил молчание.
— Махал вам?
— Нет. Он прижимался спиной к столбу семафора, закрывая лицо обеими руками. Вот так.
И вновь сигнальщик продемонстрировал мне жест призрака, выражавший глубокую скорбь. Подобные скульптуры нередко помещают на могилах.
— Вы подошли к нему?
— Я вернулся в будку и ненадолго присел. Мне стало худо, а кроме того, я хотел собраться с силами и мыслями. Когда я вновь подошел к двери, наверху был уже день, и призрак исчез.
— А дальше? Ничего ведь не произошло?
Он дважды или трижды ткнул меня указательным пальцем в руку, каждый раз зловеще кивая:
ebooksa