— Мои холопы про Дугласа ничего не знают, Порфирий. И про доносы в тайную канцелярию. Здесь некто поумнее работал. Но не о том я. Надобно исполнить нам сие.
— Дугласа укокошить?
— Именно. Не просто так мне сие посоветовали.
— Может оно и так, Иван Александрович. Но дело больно хлопотное.
— А ты подумай, как сие сделать можно, Порфирий Кузьмич.
— Придумать все можно. Но сам ведаешь, что сей Дуглас не купчишка. Особа высокого ранга.
— Дак не в фаворе ныне сей Дуглас. Али мало на Москве дворян режут?
— Может и много, Иван Александрович. Но тот, кто игру с тобой ведет, будет знать, что ты в сем деле замешан. А через тебя и на меня они выйдут.
— Коли все исполним, не станут нас выдавать.
— А кто сие знает наверняка? — спросил Дурново. — Кто сей человек? Чей голос ты слышал? Как он мог быть в твоей комнате, коли слуги не нашли никого? Сие вопросы, на которые ответа не имеем.
— А, коли не выполним его воли, то, что будет? Ты подумал, Порфирий Кузьмич? Сколь дел наших сей человек (ежели он человек) знает? Голос сказал мне о том, что грехов у меня много. А у меня, стало быть, и у тебя, Порфирий.
— Не пугай, Иван Александрович.
— Не пугать тебя хочу, Порфирий. Помощи прошу. Ведь кто бы он ни был, а велел дело исполнить. Не донос на меня подал.
— Хорошо! Придумаю, как тому делу сладиться, Иван Александрович. Но ежели завтра «дух тот бестелесный» еще чего попросит?
— До завтра дожить надобно, Порфирий. И дело сделать надобно. Так лучше будет для всех.
— Я уже сказал тебе, что согласен, Иван Александрович.
Зотов вздохнул с облегчением. Он знал, что если Дурново возьмется за дело, то сделает все как надобно…
***