– Соня, Соня, замолчи, что ты говоришь мне?
– Прости, Жозеф, я вовсе не о тебе думала, и разве твое положение таково же?
– Просто Михаил Александрович оказался слабее, чем мы думали, – решил Виктор.
– Что ты, Виктор, об этом знаешь? Одного не было у него, без чего все мы погибнем, – сказал Иосиф.
– Веры? – подхватила Соня. – Да, вера спасет и сохранит нас!
– Тебя, Соня, вера спасет и сохранит, потому что ты – силач, а мне ее мало, мне для счастия, для спасения нужно еще…
– Что? – тихо спросила Соня.
– Не знаю, как назвать… что-то объятное, что меня бы держало и что бы я мог держать… и что лежит не во мне…
– Церковь? – спросила еще тише Соня.
– Может быть, – согласился Иосиф.
Соня умолкла, только Виктор метался из угла в угол. Потом девушка сказала задумчиво:
– Может быть, ты и мои силы преувеличиваешь, Жозеф?
– Я был бы очень рад.
– Чему?
– Мы были бы равнее, ближе.
Соня только поцеловала его, улыбнувшись. Иосиф был слишком расстроен, чтобы оставаться дома. Хотя он не выражал своего волнения, но вышел с пасынком к Саше. По дороге он робко спросил:
– Ты, Виктор, не знаешь: Сергей Павлович был ни при чем в этом несчастии с Адвентовым?
– Как ни при чем? Я только при Соне говорить не хотел, хотя, конечно, она и сама это отлично знает. Адвентов же жил с Беззакатным, а потом оказалось, что твоя жена его сосватала с Дмитревской и устроила побег.
– Они же любили друг друга…
– Ах, оставь, пожалуйста! Не знаю я Сережу Беззакатного! Как Михаила Александровича он нисколько не любил, так и Лелю не любит.