– Да пойми же, что я хочу этого, и ты была не против; что же тут может быть препятствием?
– Во всяком случае мой совет не торопиться, а подождать осени, я думаю, еще можно ждать месяца три!
– Что это значит?
– Это значит, что до осени я могу еще считаться только невестою, не позоря себя.
Иосиф хотел подняться, но снова опустился и налил себе еще одну рюмку.
– И ты хотела позволить мне взять свое предложение назад? Вот пройдет пост и 16-го же будет наша свадьба!
Екатерина Петровна покраснела и, сказав: «жара какая!», расстегнула кофточку, Иосиф вылез из-за переддиванного стола и, сев рядом с невестой, обнял ее одной рукой, гладя другою по груди.
– Нужно будет вызвать тогда Соню, – сказала, смотря в сторону, женщина.
– Да, да, – рассеянно подтвердил Иосиф, все теснее прижимая ее к себе.
Екатерина Петровна, будто изнемогая, склонялась к нему, говоря:
– Вы – настоящий мужчина теперь, не дитя.
– А помните ваше требование а discretion? – вспомнил Иосиф.
– Оно уже выполнено, – в поцелуе прошептала Катя.
Эти дни Иосиф проводил почти безвыходно дома, удерживаемый ловкостью и нежностью Екатерины Петровны и приездом отца Петра, вызванного дочерью на предстоящую свадьбу. Священник приехал рано утром, когда еще половина дома спала. Встретил его Иосиф в передней, дружески с ним поцеловавшись; отец Петр был невесел: не то устал с дороги, привыкший ко всяким путям, не то его тяготила какая-то скрытая печаль. И поцеловался он сожалительно, промолвив:
– Поздравляю, поздравляю, спасибо, что не забыли старого батьку. Не следовало бы мне и приезжать на бракосочетание, но сердце не вытерпело. Хоть дома попирую с вами.
– А в церковь не поедете?
– Не полагается.
Катя вышла по-домашнему в капоте, не стесняясь жениха, с небрежно сколотой косой, в туфлях. И она поцеловалась с отцом и женихом, сказав первому:
– Вот ты и приехал.
– Приехал, приехал.