— Почему вы поссорились?
— Он хотел, чтобы я принял на себя равную с ним ответственность, а я был невиновен и не видел причин ему помогать, — этот тертый калач излучал абсолютную искренность. — Он думал, я прибегну к помощи руководства партии, чтобы все замолчать или свалить вину на Ли. К сожалению, я не мог этого сделать.
Ледбеттер выдал себя самым позорным для юриста способом. Меня удивило, как, черт возьми, человек с таким ограниченным интеллектом смог стать губернатором штата.
— Во сколько вы поднялись наверх, чтобы поговорить с ним?
— Около половины двенадцатого.
— И долго оставались там?
— Минут двадцать.
— Он вел себя так, словно ждал другого гостя?
Ледбеттер широко раскрыл глаза.
— Как вы узнали? Он действительно сказал, что в полночь у него назначена встреча.
— В его комнате или где-то еще?
— Думаю, где-то в другом месте: в тот момент в доме были только Вербена, Грейс и я.
— Спускаясь вниз, вы не заметили чего-то необычного?
Он задумчиво покачал головой.
— Нет, я был слишком зол, чтобы обращать на что-либо внимание. Молодой человек, для политического деятеля не слишком приятно, когда под сомнение ставится его честность. Могу добавить, все выглядело так, что мне скоро придется ее отстаивать. В сенатском комитете мне неофициально сообщили, что согласно документам, присланным неизвестным лицом, мы с Ли стали невинной жертвой обмана со стороны Руфуса Холлистера.
— Комитет совсем не заинтересовало, кто прислал эти документы?
— Не думаю, что возникал такой вопрос.
Меня охватила дрожь при мысли о безопасности нашей страны: и это видные государственные деятели, творившие наши законы!
— А у вас не возникало мысли, кто мог это сделать?
— Боюсь, я был слишком занят, чтобы задумываться над такими вещами.