— Взволнованно.
— Почему вы сказали об этом именно нынче вечером? Почему не пригласить его завтра в свой офис? В конце концов, вы могли ему написать.
— Я хотел сказать сам. Мистер Глисон, он был моим другом… хорошим другом.
— И вы собрались его уволить?
— Да, это так.
— Почему?
— Потому что я подозревал, что раньше или позже вы его арестуете. И даже если бы вы этого не сделали, то очень многие считали его убийцей… Многие из тех, что нас поддерживают. С этим нельзя было не считаться.
— Понимаю… И вы ушли в разгар приема, чтобы все это ему сказать?
— Кажется, мы уже выясни ли, что именно так я и сделал, — фыркнул мистер Уошберн.
— А кто-нибудь еще мог вечером навестить Саттона? — спросил я, пытаясь снять патрона с крючка.
Но Глисон меня игнорировал.
— Ничего необычного в поведении покойного вы не заметили?
— Когда я пришел, он не был покойником, если вы это имеете в виду. И когда я уходил — тоже.
— Я хотел спросить, не вел ли он себя как-то странно? Скажем, так, что это могло бы пролить какой-то свет на случившееся…
«Прекрасная фраза. Глисон молодец», — сказал я про себя. Он начинает понимать, что с этой компанией на разговорах о покойниках далеко не уедешь.
— Он возражал против увольнения и заявил, что не убивал жену, что бы ни думала полиция, и что будет рад судебному процессу.
— Нам он говорил то же Самое, — заметил Глисон. — И мы действительно хотели предоставить ему возможность все рассказать, естественно, в ходе судебного слушания. Так что вы ему ответили?
— Я сказал, что убежден в его невиновности, но остальные в нее не верят. Так что я буду просто счастлив принять его обратно после судебного процесса, — конечно, если его оправдают.
— У вас сложилось ощущение, что Саттон готов к судебному процессу?
— Нет, такого ощущения у меня не было…