Мы засмеялись. Мама бы посчитала нас предателями, если бы увидела, что я заказала наггетсы, а Брэдли стейки.
— На, попробуй, — брат запихал в мою тарелку тёмный кусок мяса, измазанный кетчупом и посыпанный различной зеленью.
— Фу, — скорчила я рожу.
— Да ты только попробуй.
— Нет.
Он взял вилку и, воткнув её в кусок мяса, начал пихать его мне в рот. Я громко засмеялись, пытаясь отвернуться от него, но он всё равно измазал мне кожу вокруг рта и даже немного волосы.
— Ты уже облизала его, думаешь, я буду есть после тебя? — спросил Брэдли.
— Давай сюда.
Я засунула в рот то, что он так пытался скормить мне и ощутила, что это правда было очень вкусно. Нам пришлось заказать ещё один стейк, потому что я забрала кусок Брэдли. У нас была ещё недоедена пицца, картошка и роллы, всё это нам пришлось положить в рюкзак моего брата.
— Я сейчас лопну, — сказала я. — Зачем я так много ем?
— Чтобы быть ещё толще, чем ты есть, — засмеялся мой брат.
Я обиженно закатила глаза. Раньше я бы ответила ему, что он стал толще в два раза, чем был, но не могла шутить так. Да, Брэдли поправился со времён школы, но по-прежнему выглядел как мечта любой школьницы. Набор веса случился из-за резкого спада активности. Он больше не ходит на тренировки, не бегает и не качает мышцы, и даже не потому, что он закончил школу и давно уже не в команде по футболу, дело в том, что ему всё это противопоказано врачами. Но я знаю, что он не следует этим советам. Я знаю, он бегает по утрам раз в две недели, когда ему не лень это делать, каждый день отжимается, пока это кажется ему возможным, качает пресс, чтобы не терять кубики, и я хочу ему сказать что-то, но не могу даже поднимать эту тему. Ведь за всем этим стою я.
Машина стояла на парковке. Мы сели на её капот, чтобы посмотреть на закат, что накрыл весь Сиэтл.
— Сфотографируешь меня? — протянула я брату телефон.
Он сделал пару снимков, которые мне совсем не понравились. Когда я попросила сделать это заново, он отказался.
— И только попробуй попросить у меня что-нибудь, — обиженно убрала я телефон в карман.
Мы молча сели на капот машины и уставились на закат. Уже можно было отсчитывать секунды, потому что я знала, что Брэдли спросит меня:
— Что творится в Тенебрисе?
На секунду я обрадовалась, что моему брату повезло жить в другом городе и не думать даже о том, что однажды убийца может зайти за ним. Но, с другой стороны, его нет рядом, а значит я практически одна в нашем доме. Если бы он, как и раньше сопел за моей стенкой, и иногда я бы слышала, как он ворочается, то мне не было бы так страшно, как бывало иногда, когда в пустеющей темноте, я пыталась бы разглядеть компьютерный стол в своей комнате. Иногда я открывала шторки на окне, но от этого ничего не менялось, я по-прежнему не видела абсолютно ничего. Разве что иногда можно было посмотреть на луну и звёзды, сидя на кровати. Я всё боялась, что в это окно проберётся убийца, и его не остановит то, что я на втором этаже.
— Там страшно? — спросил Брэдли.