Непреодолимо

Она махнула на меня рукой. — Нет, тебе нужно работать. Я должна идти.

— Не заставляй меня прийти и усадить тебя. Я пристально посмотрел на нее, мое лицо было каменным. — Запри дверь.

Она сделала, как я просил, на ее лице появилась улыбка. — Хочешь, я выключу свет?

— Нет, блядь. Я хочу смотреть.

— Смотреть на что? — спросила она жеманно, выгнув одну бровь.

Я попаду в ад, подумал я. Но я все равно сказал. — Смотреть, на то как ты встаешь на колени и берёшь мой член в рот.

Ее челюсть упала, и на долю секунды я подумал, что зашел слишком далеко. А потом маленькая лисица опустилась на пол и, блядь, поползла ко мне, ее спина выгнулась дугой, глаза были прикрыты, волосы соблазнительно спадали с плеча.

Я повернул свой стул лицом к ней, пока она медленно скользила вокруг моего стола. Когда она достигла моих ног, она положила руки мне на колени. Я расстегнул ремень, и она смотрела, как я беру свой член в руку, медленно проводя ею вверх и вниз по утолщающемуся стволу. Ее глаза были расширены.

— Ты нервничаешь? — спросил я.

Она покачала головой и облизнула губы. Она скользнула руками по моим бедрам и взяла мой член из моей хватки, обхватив его пальцами.

Затем она опустила голову мне на колени и стала дразнить меня языком, медленно проводя им по головке, от чего мышцы моего живота напряглись, а ноги подкосились. Другой рукой я потянулся к ее волосам, убирая их с ее лица. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, как ее голова опускается ниже, чтобы неторопливо вылизывать его снизу вверх. Три гребаных раза она мучила меня таким образом, и на третий раз ее глаза встретились с моими. Она продолжала смотреть на меня, пока брала только головку своими влажными губами и нежно сосала.

— Глубже, — прорычал я.

Опустив глаза и рот, она взяла меня чуть глубже и застонала. Это было так приятно, что я потерял терпение и запустил руку в ее волосы. Наверное, я потянул слишком сильно, потому что она вздохнула и отстранилась от меня.

Я ослабил хватку и нахмурился. Не зря это занятие было запрещено во время моего брака. — Прости. — Не стоит, — задыхаясь, она снова посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнула злая искорка. — Я говорила тебе, что мне нравится, когда ты груб. Я серьезно.

Мой член запульсировал в ее руке, и я снова сжал кулак в ее волосах. — В таком случае…

Она издала звук, нечто среднее между смехом и стоном, и снова накрыла меня своим ртом. На этот раз она взяла меня до самого горла, и я в экстатическом неверии смотрел, как ее губы и язык двигаются вверх и вниз по моему члену. Но вскоре смотреть стало недостаточно — беспокойное, жгучее напряжение, нарастающее в моем теле, требовало, чтобы я двигался. Положив руки ей на голову, я откинулся назад и начал входить в нее — быстрыми, жесткими толчками, которые заставляли ее принимать меня глубже. Она задыхалась, хрипела и с трудом дышала, но не отталкивала меня. Ее руки переместились на мои бедра, и она впилась пальцами в мою плоть, а я трахал ее горячий ротик все быстрее и быстрее, моя кровь становилась все горячее и горячее, пока внезапно оргазм не вспыхнул во мне, и я излился в нее, даже не предупредив.

Хороший парень, возможно, отстранился бы вместо того, чтобы притянуть ее ближе, но в тот момент я хотел быть самым большим засранцем на планете, лишь бы кончить от удара моего члена в ее горле. Это было эгоистично, но это был чистый экстаз. Не только оргазм, но и осознание того, что она хотела всего меня. Принимала всего меня. Даже жаждала всего меня. Я забыл, где мы находимся, какой сегодня день, что я должен был делать — возможно, я даже забыл свое собственное гребаное имя.

Когда я наконец отпустил ее голову и она села, глядя на меня так, словно только что выиграла миллион долларов, у меня закружилась голова, сердце заколотилось, и я едва мог дышать. Я никогда не чувствовал подобного раньше.

Я смотрел на нее сидящую на полу у своих ног и думал: либо я скоро умру, и это был последний прощальный подарок жизни для меня, либо я влюблен в нее.

И я не был уверен, что из этого хуже.