– Бывший раб не становится свободным, – возразил Петроний. – Он делается вольноотпущенником. Он отравлен духом рабства навсегда. Обретя свободу, они подражают нам в наших худших пороках, потому что полагают, что свобода заключается во вседозволенности. За годы рабства они успевают забыть о том, что родились свободными.
– Благородные слова, молодой человек. Но молодости свойственно заблуждаться. Истина в том, что всякий человек рождается рабом. Мы стареем и умираем так и не познав свободу. Ребенок, рождается рабом своего отца, также как отец его является рабом своей семьи. И даже царь – лишь раб для своих подданных почти настолько же, насколько подданные являются его рабами. – Префект наткнулся на насмешливый взгляд собеседника и, смутившись высокопарности произнесенной им тирады, продолжил деловитым тоном. – Однако, все это философия. Мы, старики, которые уже разучились жить, любим, поболтать о жизни. Но я не только ворчливый старик. Я магистрат Республики. Поэтому меня интересуют вопросы практического свойства. Главный преступник наказал себя сам. Однако, кроме него есть и другие люди, чьи поступки я не могу оставить без внимания и чье поведение было неподобающим.
– Ты подразумеваешь беднягу Лоллия?
– Конечно, в первую очередь я подразумеваю его, – энергично согласился Тавр. – Господин не должен оставлять семью в небрежении, забыв об ответственности и заботясь лишь о собственных удовольствиях.
– Может быть, тебе стоит проявить большую снисходительность? Лоллий и так пострадал. Не могу себе представить, как бедняга перенесет этот удар. Эбур был его опорой, фундаментом на котором стоял храм его жизни.
– Он получил хороший урок, – не стал спорить префект. – Поэтому, я ограничусь порицанием для него и его дядюшки. Как старший родственник и глава семьи Квинт Лоллий должен был уделять больше внимания племяннику. Надеюсь теперь, когда он будет жить неподалеку, так и произойдет.
– Квинт Лоллий собирается переехать? – удивился всадник. – Он возвращается в Рим?
– Не совсем в Рим. – Префект с самодовольным видом откинулся назад. – Квинт Лоллий покупает усадьбу в Антемнах. Сказал мне, что планирует официально объявить о сделке в ближайшие дни.
– Мой бедный, бедный друг Лоллий, – покачал головой Петроний.
– Им обоим это пойдет на пользу.
Петроний пожал плечами.
– Что насчет Корвина?
– Его поведение было недостойным, но…, по правде говоря, он не совершил ничего такого, чего не совершали и не совершают другие молодые люди в наши распущенные времена. К тому же, как и твой друг Лоллий, он будет наказан безо всякого моего участия.
– Вот как?
– Именно. Я бы назвал это божественной справедливостью. Как многие другие молодые люди в наше время он думает, будто хитрость и изворотливость способны заменить тяжкий каждодневный труд. Недавно до него дошли слухи, что буря затопила египетский флот. Корвин занял круглую сумму, чтобы поучаствовать в спекуляциях сицилийским зерном, – Статилий Тавр злорадно фыркнул. – Но слухи были сильно преувеличены. Буря потрепала флот, но, ни один корабль не затонул. Сейчас зерно уже в Путеолах и прибудет в Рим в должный срок. Корвину очень повезет, если в результате этой авантюры он сумеет остаться при своих.
– Как хорошо, что есть боги, которые могут взять на себя заботы префекта, – насмешливо заметил всадник.
– Не стоит насмехаться над богами, молодой человек, – префект нахмурился. – И в любом, случае, чтобы реагировать официально, мне нужны официальные основания. Иначе говоря, жалоба от пострадавшего. Не думаю, что этот молодой человек, Юний, захочет лишний раз обращать на себя мое внимание.
– Молодым людям свойственна наивность. Бедняга. Он и не подозревает, что теперь ты не упустишь его из виду.
– Твоя ирония неуместна, – префект сурово поджал губы. – Конечно, я не собираюсь упускать его из виду. Молодой человек из хорошей семьи не должен начинать жизнь как содержанец куртизанки, побирающийся в населенных бездельниками приемных.
Впрочем, я уверен, что он не безнадежен. Юноша остался без должного руководства и поэтому оступился. Нужно всего лишь подтолкнуть его в правильном направлении. Он честолюбив и это качество наверняка можно направить ко всеобщему благу. Уверен, десять-пятнадцать лет в Испании или на Германской границе, внушат ему представление об истинных римских добродетелях.
ebooksa