Стартап

Питер увидел, что сделал друг, добежал до стенда, задыхаясь, опёрся на него, за три секунды отдышался, сдёрнул вторую красную увесистую ёмкость с пеной и поспешил к Лазару.

— Why don’t you put it out? — заорал Сэм.

— I don’t know how to turn this thing on! — крикнул в ответ Горелик, пытаясь понять куда нажимать.

Пена в баллоне закончилась, Лазар отбросил его, со словами «give it here damn you!» выхватил второй баллон из рук Горелика, попытался сорвать «чеку», но не успел — в установке с громким хлопком лопнула линза, и вылетевший осколок размером со спичечный коробок впился в левое бедро Сэма. Компаньон упал — сила удара была такая, что было слышно, как стекло стукнулось о берцовую кость. Лазар попытался встать, но снова упал, схватившись за ногу.

Установка дымилась. Питер ухватил подмышки лежащего друга и, как мог быстро, потащил его в сторону. К ним уже бежали трое с мягкими носилками и фельдшерской сумкой. Лазар сквозь зубы ругался по-английски. Носилки быстро развернули и уложили раненого.

Вдруг Сэм замолчал и приподнялся на локте, глядя на установку. Питер увидел это и резко повернулся по направлению взгляда компаньона — дым повалил с новой силой, раздался ещё один хлопок. Здоровенный осколок второй лопнувшей линзы, описав замысловатую траекторию, упал на место, где несколько секунд назад лежал Лазар, и глубоко воткнулся в грунт. Сэм откинулся на носилки, закрыв глаза.

К установке мчались пожарные машины. Оцепление, ощутимо увеличившись в числе, мягко оттесняло группу учёных в сторону готовых к отъезду машин. Последнее, что увидел Питер перед тем, как втащить носилки с другом в санитарную «буханку» — Машу, смотревшую из-за камуфлированных спин в их сторону. Она стояла неподвижно, прижав ладони к щекам, с полными ужаса и слёз глазами, пока коллеги не взяли её под руки и не повели к машине.

Внутри санитарного автомобиля было тесно и тряско. Один из военных медиков достал штык-нож и, с отточенными движениями профессионального закройщика, от ступни до верха бедра разрезал изрядно намокшую от крови штанину брюк Лазара. Осколок мутно заблестел, окружённый пульсирующими бурыми сгустками.

Второй медик без приказа наложил жгут выше раны; кровотечение остановилось; достал из сумки рыжий пенал и извлёк из него шприц-тюбик.

— Что это? — несколько обеспокоенно спросил Лазар, до этого молча наблюдавший за происходящим.

— Обезболивающее. — ответил фельдшер.

— Какое?

— Промедол.

— Вы будете извлекать осколок?

— Нет, это сделает хирург в клинике.

— Тогда не надо. — Сэм махнул рукой. — Вы так хорошо затянули мне ногу, что я её совсем не чувствую.

— Как скажете. — ответил военный. — Возьмите нашатырь, я должен видеть, что Вы — в сознании.

— А вот это — пожалуйста. — Лазар улыбнулся, и Питер в очередной раз подивился стойкости друга. Инцидент со стаканом помнился хорошо.

— Что-то мне не везёт со стеклом, Питти. — компаньон как-будто читал мысли. — И всё стекло я получаю от тебя. Когда мы поедем осматривать Эрмитаж, пожалуйста, не роняй на меня витражи.

Машина проскочила через открывшийся шлагбаум и въехала на пандус, где уже поджидали люди в белых халатах. Лазара подхватили, переложили на «каталку» и повлекли внутрь больницы. В процессе перемещения из кармана Сэма что-то выпало, Питер поднял оброненное, машинально сунул в карман и попытался зайти за носилками.