Призрачный огонь,

- “Тогда не выходи за него замуж.”

- “У меня нет выбора.”

Между ними воцарилось молчание. Из леса с пронзительным криком вылетела испуганная птица, но Тео этого не заметил. - “Зачем ты привела меня сюда? - спросил он.

- “Я хотела увидеть тебя снова.”

“Сказать мне, что помолвлена?”

- И не только это.”

Она отстранилась так внезапно, что он подумал, что, должно быть, обидел ее. Она встала и отступила от него на шаг.

“ Я ... - В груди Тео было такое смятение чувств, что он не мог говорить.

Абигейл прижала руки к шее и расстегнула воротник платья. Ее холодные пальцы возились со шнурками. Тео даже не пошевелился.

Она расстегнула платье и спустила его до лодыжек. Она вывернулась из белой сорочки, которую носила под ним, и отошла от груды сброшенной одежды. Она стояла на скале, нависшей над бассейном, совершенно обнаженная, ее кожа была такой белой и блестящей, что казалось, будто она сделана из лунного света.

Тео разинул рот. Его глаза благоговейно прошлись по линиям ее тела. Ее молодые груди стояли крепко и полно, соски затвердели от прикосновения прохладного ночного воздуха. Выпуклость ее бедер, изгиб ее бедер и темнота между ними. Ее босые ноги ступали по замшелым камням.

И все же ее лицо было самым прекрасным из всех. - Он поднял голову. Она поймала его взгляд и не отпускала.

- “Не смей отворачиваться, - сказала она.

Тео повиновался.

- “Я хотела почувствовать, как мужчина смотрит на меня с любовью. Не как какой-то греховный объект, к которому нужно относиться с меньшей заботой, чем к своему скоту.”

- “Ты прекрасна, - просто сказал Тео. - “Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.”

Он чувствовал, что она ждет чего-то большего. - Он встал. Он заколебался, но она улыбнулась, приглашая его.

Он положил руку ей на грудь, мягкую, как шелк. Он позволил своим пальцам скользнуть вниз по ее коже к ложбинке между ног. - Она ахнула.

Невольно он подумал о ее отце, несущем свое длинное ружье. - “Если он узнает об этом ... ”

Она приложила палец к его губам, а другой рукой расстегнула пуговицы на его рубашке. - “Не надо об этом говорить. Пожалуйста. На одну ночь в моей жизни позволь мне назвать свое тело моим собственным.”