Призрачный огонь,

Абигейл сказала себе, что ведет себя глупо. Она сказала это вслух в то утро, когда доила корову. Она повторила это еще раз после обеда, скребя белье по стиральной доске. Она молча думала об этом за ужином, стараясь не встречаться с пронзительным взглядом матери. И она снова и снова повторяла это про себя, лежа в своей постели, полностью одетая, ожидая, пока все уснут.

Перед тем как лечь спать, она долго смотрела на звезды в черном, как смоль, ночном небе. Они были похожи на бриллианты на черном шелке, небесные послания, которые могли расшифровать только те, кто умел читать на их языке. Корабли могли ориентироваться по историям, которые рассказывали звезды, и Абигейл читала свою судьбу в мерцающем звездном свете. Это наполнило ее сердце до предела.

Ее намек на рыбалку был настолько тонким, что Тео мог и не понять его. Или он понял, но не хотел придти, или не понял, что она хочет, чтобы он пришел сегодня, в ночь полнолуния. Возможно, он не знал, где искать пруд Шоу, или слишком боялся ее отца.

Она посмотрела ему в глаза и увидела в них искорку - отражение желания, которое она так старалась не показывать на своем лице. Она должна была верить, что он придет.

А что, если она ведет себя глупо? Это не будет стоить ей ничего, кроме потери сна, мокрых ботинок и побоев, если отец поймает ее.

Она встала и поползла по чердачному полу, ощупью обходя спящего брата. Она спустилась по лестнице на цыпочках, боясь, что ступеньки заскрипят. Тлеющие в камине угли отбрасывали слабый красный свет; единственным звуком был храп ее отца в постели.

Она не стала надевать ботинки, пока не оказалась на улице. Ночь заставила ее кожу напрячься от холода. Она пожалела, что не захватила с собой одеяло, но не рискнула вернуться в дом. В котором часу это было? Она сказала Тео про полночь, но в доме не было часов, и она понятия не имела, поздно она пришла или рано. А что, если он ушел, потому что думал, что она не придет?

Она понимала, что ведет себя глупо. Но она все равно пошла.

Полная луна освещала ей путь. Еще девочкой она бродила по всему лесу, часто следуя за Натаном в его экспедициях за добычей пищи. Когда ей исполнилось четырнадцать, мать запретила ей это делать, сказав, что молодой женщине не подобает гулять одной. Но тропинки не изменились. Она порхала по ним, ни разу не споткнувшись. Ухнула сова; пасущийся олень удивленно поднял голову и снова принялся за еду. Дважды ей показалось, что позади нее хрустнула ветка или зашуршали листья. Она ждала, затаив дыхание. В это время года индейцам следовало бы перебраться в свои зимние охотничьи угодья, но никогда не знаешь, кто может оказаться в лесу.

Она просто шарахалась от теней. Она поспешила дальше.

Пруд Шоу был прудом в реке, которая стекала с гор у подножия водопада. Тяжесть воды, падающей с утеса, выдолбила в скале чашу, глубокую, прозрачную и удивительно спокойную. Ее окружали каменные выступы, что позволяло легко карабкаться туда и обратно. В жаркие летние месяцы все местные дети ходили туда купаться.

Луна освещала голые скалы и неподвижную воду. Пенящийся водопад сверкал, как бриллиантовая река, громко ревя в ночной тишине. Место было совершенно пустынным.

Надежды Абигейл рухнули. Она была дурой - дурой, что проделала весь этот путь ради мечты о мужчине, которого едва знала. Холодные зубы ночи впились в ее кости. Это будет долгая дорога домой.

Чья-то рука коснулась ее плеча, так неожиданно, что она вскрикнула.

•••

Тео приехал еще до заката. Он шел тихо, высматривая других на тропинке, но никого не встретил. Он съел свой хлеб и выпил принесенный эль. Затем он улегся под одеялом в тени деревьев, где его никто не мог увидеть. Он смотрел, как солнце садится над долиной большой реки в пышном блеске золота и меди. Лес простирался до самых гор, а горы - до самого горизонта. Это была не та страна, которую он когда-либо видел или представлял себе, пустая и необузданная, какой никогда не могла быть Индия с ее изобилием народа и древней цивилизацией. Он чувствовал это глубоко в своей душе, яростное чувство принадлежности. Именно здесь он мог бы написать свою жизнь.

У него не было часов, поэтому он не знал, как долго будет ждать. Выросший в далеких городах, ночные звуки леса были ему чужды. Каждая птица и каждое животное, шевелившееся в подлеске, заставляли его думать, что она идет сюда. И каждый раз он испытывал разочарование.

Он просто дурак, сказал он себе. Ему показалось, что он уловил намек в ее тоне, когда она описывала пруд, но он ошибся, выдумывая то, что хотел бы сделать правдой.

И тут он увидел ее.

Она бесшумно выскользнула из леса. Она стояла на скале, и залитый лунным светом водопад создавал за ее спиной завесу света. Ее темные волосы свободно падали на спину, обрамляя лицо и широко раскрытые тоскующие глаза.