— Но Холмс не захотел делиться?
— Не с Питзелом так точно. Адвокат благоразумно соблюдал дистанцию, а Питзел был доверчив и не слишком умен. Поэтому страховщикам Холмс предъявил настоящий труп.
— Это все, конечно, печально, но зачем ты вообще рассказываешь мне о нем?
Ему и правда казалось, что эта история — лишняя на кладбище. Однако Анна не зря ее вспомнила, ей было важно, чтобы Леон понимал мышление того, за кем они охотятся, так же хорошо, как она.
— Потому что со смертью Питзела все не закончилось. Холмсу все же пришлось делиться с его вдовой и адвокатом, но он все равно получил на руки очень большую сумму, а заодно и избавился от подельника, который однажды мог потянуть его на дно. У него было все необходимое, чтобы снова отправиться в одиночное плавание. А вместо этого он сосредоточил свое внимание на Кэрри, вдове Питзела.
— Зачем? Просто чтобы отнять у нее деньги?
— Нет, не просто. Его злила сама мысль, что кто-то взял то, что хотел он. Его желания сложно понять, но, думаю, одним из них, и главным, было стремление управлять чужими жизнями. Холмс менял мир — в своем отеле, но не только. Лишившись отеля, он начал манипулировать своим окружением. Он убедил Кэрри отдать ему трех из своих пяти детей.
— Да ну, бред! — возмутился Леон. — Что за мать такая отдаст своих детей незнакомцу, да еще и убийце своего мужа?
— Ты не учитываешь целый ряд обстоятельств.
— Да я их даже не знаю!
— Вот и послушай. Во-первых, Холмс не был незнакомцем. Семья знала его много лет, Питзел боготворил его, и это обожание наверняка передалось жене хотя бы отчасти. Во-вторых, Кэрри считала, что ее муж жив. Холмс убедил ее, что Питзел просто уехал, чтобы афера выглядела правдоподобней, рано или поздно он вернется. В те времена женщине с пятью детьми, одной, было нелегко, и предложение Холмса казалось актом доброй воли. Ну а в-третьих, женщина, вышедшая замуж за Бена Питзела, нерешительного уголовника, по определению была далеко не профессором Гарварда. Она отдала Холмсу своих средних детей — с ней остались только младенец и старшая дочь-подросток. А вот дальше слушай внимательно, потому что именно из-за этого я и завела речь про судьбу семейства Питзел.
— Как будто до этого я тебя не слушал, — проворчал Леон.
— Отдав Питзелу детей, Кэрри отправилась путешествовать по стране — думаю, подсознательно она все-таки опасалась Холмса и старалась держаться от него подальше.
— Отлично — детей оставила, я сама слиняла!
— Она могла верить, что с детьми он ничего не сделает. У нормальных людей есть нерушимая вера в то, что детям вредить нельзя.
— Но он ведь сделал?..
— Да, — быстро ответила Анна. Ей не хотелось пускаться в подробности той расправы, которую Холмс устроил над детьми преданного ему Питзела. — Дети погибли, но не сразу. Сначала он таскал их с собой. Он преследовал Кэрри, пусть и не открыто, его маршрут всегда шел параллельно ее маршруту. В какой-то момент они даже жили в паре домов друг от друга, и это дарило Холмсу все то же чувство контроля. Не думаю, что он хоть в какой-то момент допускал возможность пощадить Кэрри, скорее, он просто выбирал наиболее выгодный ему способ расправы. Видишь? У него не было объективных причин преследовать Кэрри Питзел, она была не опасна для него, но он хотел это сделать. Он не мог продолжить собственную жизнь, не покончив с выбранной жертвой. И вот в этом, я считаю, Гирс похож на него. Да, возможно, с его стороны было бы разумнее оставить нас в покое — по крайней мере, на время. Но мы ему как кость поперек горла, он судит нас по своим меркам и понимает, что любое промедление даст нам шанс бежать из страны и скрыться навсегда. Думаю, он придет за нами скоро, и даже очень.
— Так Холмс убил Кэрри Питзел или нет?
Они прошлись по кладбищу и уже свернули к главной аллее, ведущей к воротам. Время покоя закончилось, настала пора вернуться к охоте. Но прежде Анна хотела, чтобы он знал всю историю.
— Нет, Кэрри Питзел дожила до весьма преклонных лет, она увидела почти треть двадцатого века. Холмса просто остановили раньше, до того, как он добрался до нее. Думаю, определенная черта допустимой жестокости есть не только у людей, но и у природы. Иногда она видит, что создала совсем уж извращенное существо.