Лисы и Волки

На этот раз затолкнуть смех в глубь себя не получилось. Давясь, я истерично закашляла, хватаясь за живот. Варвара вскинула брови.

– Да пошла ты, – выплюнула я, успокоившись. – Можно сколько угодно ныть и жаловаться, но жажду жить хранить.

– Дура, – констатировала Варвара. – Все равно я вдребезги разнесу твою защиту и заполучу тело.

– Удачи с этим.

Хмыкнув, она вдруг оскалилась, и лицо ее утратило человеческие черты. Челюсти выдвинулись вперед, белки налились алым, заострились зубы, и, распахнув пасть, она издала дикий рев.

Пространство и время стерлись. Варвара сотрясала стены, криком вторила ей я сама, потерявшая связь с реальностью. Она была сильна, мощь ее пронзала насквозь, разлагала клетки, подчиняла. А я кричала бесконечно долго, уверенная, что никто не услышит. Я опускала веки, рычала, выдергивала клоки волос, отчаянно звала на помощь, но…

Удар затылком о что-то твердое отрезвил, утихомирил шум и хаос. Пространство вернулось, и я осознала, что нахожусь в знакомой темной комнате – в кладовке.

Не одна.

Я стояла на коленях, и кто-то баюкал меня, обхватив руками. Моя щека соприкасалась с мягкой тканью рубашки, макушку щекотало чужое дыхание. Меня держали мягко, но крепко, не давая вырваться.

– Тише-тише… Все нормально…

– Пак? – проскулила я.

Глаза защипало, и меня накрыло страхом и холодом. В порыве чувств я сжала его рубашку, пропитывая ее кровью, и позорно разрыдалась:

– Я сумасшедшая, да?

– Абсолютно, – согласился он. – Но мы вытащим из тебя эту тварь. Будь уверена.

Солейль-II

Зима медленно, но верно убывала. Прекратились метели, сугробы начали подтаивать, в воздухе засеребрился соблазнительный аромат весны. Солнце стало чаще выглядывать из-за плотного слоя туч, одаривая еще прохладными лучами. Со двора школы соскоблили тонкий лед, и теперь на сером, покрытом трещинами асфальте красовались абсурдные в контексте скорой слякоти детские рисунки с разноцветными контурами, уже размывшимися под подошвами чужих сапог.

Я был уверен, что причина в матери. Сами по себе Изначальные редко влияют на погоду – хотя они и обладают могуществом, оно не идет ни в какое сравнение с тем, что было тысячи лет назад, во времена, когда им поклонялись и приносили жертвы. Однако порой они все же позволяют подобные капризы. Я не раз становился свидетелем того, как взбешенный Волк устраивал торнадо, бури и грозы. Олениха же искренне следовала правилам, гласящим, что злоупотреблять силой строго запрещено, да и проявления ее эмоций, редкие и яркие, не причиняли никому вреда. Рассеет облака, хотя должен идти дождик, велика беда…

События для Волка развивались выигрышно. Он жаждал вернуть Варвару и находился в шаге от цели – девка взяла быка за рога и поставила себе твердую цель завладеть телом Хель как можно скорее. Надоело, поди, во владениях Морены.

А сама виновата! Нечего было верить в жуткие сказки. Была бы атеисткой – парила бы в благодатной темноте, а то и свою Вселенную создала; Избиратель же, кто знает, на что способна. Изенгрин рассказывал, что при жизни она была совершеннее соплеменников – видела и слышала больше, манипулировала сознанием животных. Позже, когда он начал помогать ей развивать дар, она даже научилась брать под свой контроль детей. Если бы ритуал выбора отложили на несколько лет, может, смогла бы вертеть и взрослыми людьми. Но, к сожалению с точки зрения Изенгрина и к счастью с моей, Лис убил ее раньше.

Я мало знал о Варваре – Изенгрин ненавидел Лиса за ее смерть и тосковал по ней, так что впадал в неистовство при одном звуке ее имени из моих «грязных уст», а Олениха боялась его гнева, поэтому поведала лишь основы. То, что древняя стерва вновь объявилась, отнюдь не радовало.