– Сейчас, – говорит, – принесу. – Ухватил севалку[20], побежал в лес. Смеются бабы: «То-то дурак!» И забыли про него. Глядь: бежит Иван назад, несёт Севалку, полну чего-то.
– Оделять, что ли?
– Оделяй.
Захватил Иван горсть золота – кинул бабам. Батюшки! Бросились бабы подбирать; выскочили мужики, друг у дружки рвут, отнимают. Старуху одну чуть до смерти не задавили. Смеётся Иван.
– Ах вы, дурачки, – говорит, – зачем вы бабушку задавили. Вы полегче, а я вам ещё дам. – Стал ещё швырять. Сбежался народ, расшвырял Иван всю севалку. Стали просить ещё. А Иван говорит:
– Вся. Другой раз ещё дам. Теперь давайте плясать, играйте песни.
Заиграли бабы песни.
– Не хороши, – говорит, – ваши песни.
– Какие же, – говорят, – лучше?
– А я, – говорит, – вот вам покажу сейчас. Пошёл на гумно, выдернул сноп, обил его, поставил на гузо, стукнул.
– Ну, – говорит, – сделай холоп, чтоб был не сноп, а каждая соломинка – солдат.
Расскочился сноп, стали солдаты; заиграли барабаны, трубы. Велел Иван солдатам песни играть, вышел с ними на улицу. Удивился народ. Поиграли солдаты песни, и увёл их Иван назад на гумно, а сам не велел никому за собой ходить, и сделал опять солдат снопом, бросил на одонье[21]. Пришёл домой и лёг спать в закуту.
Узнал наутро про эти дела старший брат Семён-воин, приходит к Ивану.
– Открой ты мне, – говорит, – откуда ты солдат приводил и куда увёл?
– А на что, – говорит, – тебе?
– Как на что? С солдатами всё сделать можно. Можно себе царство добыть.
Удивился Иван.
– Ну? Что ж ты, – говорит, – давно не сказал? Я себе сколько хочешь наделаю. Благо мы с девкой много насторновали.
Повёл Иван брата на гумно и говорит:
– Смотри же, я их делать буду, а ты их уводи, а то коли их кормить, так они в один день всю деревню слопают.