Прибежал чертёнок в лес, залез в сучья, стал мешать Ивану деревья валить. Подрубил Иван дерево как надо, чтоб на чистое место упало, стал валить – дуром пошло дерево, повалилось, куда не надо, на суках застряло. Вырубил Иван рочаг, начал отворачивать – насилу свалил дерево. Стал Иван рубить другое – опять то же. Бился, бился, насилу выпростал. Взялся за третье – опять то же. Думал Иван хлыстов полсотни срубить, и десятка не срубил, а уж ночь на дворе. И замучался Иван. Валит от него пар, как туман по лесу пошёл, а он всё не бросает. Подрубил он ещё дерево, и заломило ему спину, так что мочи не стало; воткнул топор и присел отдохнуть. Услыхал чертёнок, что затих Иван, обрадовался. «Ну, думает, выбился из сил – бросит; отдохну теперь и я». Сел верхом на сук и радуется. А Иван поднялся, вынул топор, размахнулся да как тяпнет с другой с стороны, сразу затрещало дерево – грохнулось. Не спопашился чертёнок, не успел ног выпростать, сломался сук и защемил чертёнка за лапу. Стал Иван очищать – глядь: чертёнок живой. Удивился Иван.
– Ишь ты, – говорит, – пакость какая! Ты опять тут?
– Я, – говорит, – другой. Я у твоего брата Тараса был.
– Ну, какой бы ты ни был, а тебе то же будет!
Замахнулся Иван топором, хотел его обухом пристукнуть. Взмолился чертёнок.
– Не бей, – говорит, – меня, я тебе что хочешь сделаю.
– Да что ж ты сделать можешь?
– А я, – говорит, – могу тебе денег сколько хочешь наделать.
– Ну что ж, – говорит, – наделай!
И научил его чертёнок.
– Возьми ты, – говорит, – листу дубового с этого дуба и потри в руках. Наземь золото падать будет.
Взял Иван листьев, потёр – посыпалось золото.
– Это, – говорит, – хорошо, когда на гулянках с ребятами играть.
– Пусти же, – говорит чертёнок.
– Ну что ж! – Взял Иван рочаг, выпростал чертёнка. – Бог с тобой! – говорит. – И как только сказал про бога – юркнул чертёнок под землю, как камень в воду, только дыра осталась.
Построили братья дома и стали жить порознь. А Иван убрался с поля, пива наварил и позвал братьев гулять. Не пошли братья к Ивану в гости.
– Не видали мы, – говорят, – мужицкого гулянья.
Угостил Иван мужиков, баб и сам выпил – захмелел и пошёл на улицу в хороводы. Подошёл Иван к хороводам, велел бабам себя величать.
– Я, – говорит, – вам того дам, чего вы в жизнь не видали. – Посмеялись бабы и стали его величать. Отвеличали и говорят:
– Ну что ж, давай.