Я не имеюКопейки медной за душой,Но я владею,Моя проказница, тобой…С игрой и с пляскойТворишь ты радостный обряд.Какою ласкойТвои слова всегда горят!Внимаю ль речиТвоей живой, ловлю ль твой взгляд,Нагие ль плечиТвои поцелую – я богат.На отдых нежныйСклонился я – и вмиг весь пылНа белоснежнойТвоей груди восстановил.Конечно, мало,Увы! любим тобою я.Ты изменялаМне часто, милая моя.Но что за делоМне до измен твоих, когдаТы завладелаМоей душою навсегда!«Не надо ни добра, ни злости…»
Не надо ни добра, ни злости,Мне дорог цвет слоновой костиНа коже ало-золотой.Иди себе путем разврата,Но как лелеют ароматыОт этой плоти, Боже мой!Безумство плоти без предела,Меня лелеет это тело,Священнейшая плоть твоя!Зажженный страстностью твоею,От этой плоти пламенею,И, черт возьми, она – моя!До наших душ нам что за дело!Над ними мы смеемся смело, —Моя душа, твоя душа!На что нам райская награда!Здесь, на земле, любить нам надо,И здесь нам радость хороша.Но здесь нам надо торопитьсяНедолгим счастьем насладиться,Самозабвения вкусить.Люби же, злая баловница!Как льются воды, свищет птица —Вот так и мы должны любить.«Я не люблю тебя одетой…»
Я не люблю тебя одетой —Лицо прикрывши вуалетой,Затмишь ты небеса очей.Как ненавистны мне турнюры,Пародии, карикатурыСтоль пышной красоты твоей!Глядеть на платье мне досадно —Оно скрывает беспощадноВсё, что уводит сердце в плен:И дивной шеи обаянье,И милых плеч очарованье,И волхование колен.А ну их, дам, одетых модно!Спеши прекрасную свободно,Сорочка милая, обнять,Покров алтарной мессы нежнойИ знамя битвы, где, прилежный,Не уставал я побеждать.«Все прелести и все извивы…»
Все прелести и все извивыЕе шестнадцатой весныПо-детски простодушно живыИ нежностью упоены.Очами райского мерцаньяОна умеет, хоть о томНе думает, зажечь мечтаньяО поцелуе неземномИ этой маленькой рукою,Где и колибри негде лечь,Умеет сердце взять без боюИ в безнадежный плен увлечь.Душе высокой в помощь разумПриходит, чтобы нас пленитьУмом и чистотою разом:Что скажет, так тому и быть!И если жалости не будитБезумство в ней, а веселит,То музой благосклонной будетОна, и дружбой наградит,И даже, может быть, – кто знает! —Любовью смелого певца,Что под окном ее блуждаетИ ждет достойного венцаДля песни, милой иль нескромной,Где ни один неверный звукНе затемняет страсти томнойИ сладостных любовных мук.Разное
La chanson des Ingenues
(Песнь наивных)
Мы наивны, синеглазкиИз романов старых лет.Наши гладкие повязки,Как и нас, забыл весь свет.Мы дружны необычайно.Дня лучи не так чисты,Как заветных мыслей тайна.Как лазурь, у нас мечты.На поляны убегаем,Лишь спадет ночная тень,Ловим бабочек, болтаемИ смеемся целый день.Под соломенные шляпкиК нам загару нет пути.Платья – легонькие тряпки,Где белей могли б найти!Ришелье, иль де Коссады,Или кавалер ФоблазЗавлекают нас в засадыНежных слов и томных глаз.Но напрасны их повадки,И увидят лишь одниИронические складкиНаших юбочек они.Дразнит их воображенье,Этих всех сорвиголов,Наше чистое презренье,Хоть порой от милых словНачинает сердце битьсяВ обаянье тайных думИ в предведенье влюбитьсяНе пришлось бы наобум.В лесах
Одни, наивные иль с вялым организмом,Услады томные найдут в лесной тени,Прохладу, аромат, – и счастливы они.Мечтания других там дружны с мистицизмом, —И счастливы они. А я… меня страшатИ неотступные и злые угрызенья, —Дрожу в лесу, как трус, который привиденьяБоится или ждет неведомых засад.Молчанье черное и черный мрак роняя,Все ветви зыблются, подобные волне,Угрюмые, в своей зловещей тишине,Глубоким ужасом мне сердце наполняя.А летним вечером зари румяный лик,В туманы серые закутавшися, пышетПожаром, кровью в них, – и жалобою дышитК вечерне дальний звон, как чей-то робкий крик.Горячий воздух так тяжел; сильней и чащеКолышутся листы развесистых дубов,И трепет зыблет их таинственный покровИ разбегается в лесной суровой чаще.Письмо
Далек от ваших глаз, сударыня, живуВ тревоге я (богов в свидетели зову);Томиться, умирать – мое обыкновеньеВ подобных случаях, и, полный огорченья,Иду путем труда, со мною ваша тень,В мечтах моих всю ночь, в уме моем весь день.И день и ночь во мне восторг пред ней не стынет.Настанет срок, душа навеки плоть покинет,Я призраком себя увижу в свой черед,И вот тогда среди мучительных заботСтремиться буду вновь к любви, к соединенью,И тень моя навек сольется с вашей тенью!Теперь меня, мой друг, твоим слугой считай.А все твое – твой пес, твой кот, твой попугай, —Приятно ли тебе? Забавят разговорыВсегда ль тебя, и та Сильвания, которойМне б черный глаз стал люб, когда б не синь был твой,С которой слала ты мне весточки порой,Всё служит ли тебе наперсницею милой?Но, ах, сударыня, хочу владеть я силой,Завоевать весь мир, чтобы у ваших ногСложить богатства все несметные в залогЛюбви, пыланиям сердец великих равной,Достойной той любви, во тьме столетий славной.И Клеопатру встарь – словам моим внемли! —Антоний с Цезарем любить так не могли.Не сомневайтеся, сумею я сражаться,Как Цезарь, только бы улыбки мне дождатьсяИ, как Антоний, рад к лобзанью убежать.Ну, милая, прощай. Довольно мне болтать.Пожалуй, длинного ты не прочтешь посланья,Что ж время и труды мне тратить на писанья.«Песня, улетай скорее…»
Песня, улетай скорее,Встреть ее и молви ей,Что, горя все веселееВ сердце верном, рой лучейТопит в райском озареньеВсякую ночную тень:Недоверье, страх, сомненье, —И восходит ясный день!Долго робкая, немая,Слышишь? В небе радость вновь,Словно птичка полевая,Распевает про любовь.Ты скажи в краю далеком,Песнь наивная моя,Встречу лаской, не упреком,Возвратившуюся я.«Зима прошла: лучи в прохладной пляске…»
Зима прошла: лучи в прохладной пляскеС земли до ясной тверди вознеслись.Над миром разлитой безмерной ласке,Печальнейшее сердце, покорись.Вновь солнце юное Париж встречает, —К нему, больной, нахмуренный от мук,Безмерные объятья простираетОн с алых кровель тысячами рук.Уж целый год душа цветет весною,И, зеленея, нежный флореальМою мечту обвил иной мечтою,Как будто пламя в пламенный вуаль.Венчает небо тишью голубоюМою смеющуюся там любовь.Весна мила, обласкан я судьбою,И оживают все надежды вновь.Спеши к нам, лето! В смене чарованийЗа ним сменяйтесь, осень и зима!Хвала тебе, создавшему все граниВремен, воображенья и ума!..«Знайте, надо миру даровать прощенье…»
Знайте, надо миру даровать прощенье,И судьба за это счастье нам присудит.Если жизнь пошлет нам грозные мгновенья,Что ж, поплачем вместе, так нам легче будет.Мы бы сочетали, родственны глубоко,С детской простотою кротость обещаньяОт мужей, от жен их отойти далекоВ сладостном забвенье горестей изгнанья.Будем, как две девы, – быть детьми нам надо,Чтоб всему дивиться, малым восхищаться,И увязнуть в тенях непорочных сада,Даже и не зная, что грехи простятся.«Вижу даль аллеи…»
Вижу даль аллеиНебо быть светлейМожно ль небесам?В тайный свой приютНас кусты зовут, —Знаешь, мило там.Входит много бар —Сам Ройе-КоларС ними рад дружить —Под дворцовый кров,Этих стариковМожно ль не почтить?Весь дворец был бел,А теперь зардел —То заката кровь.Всё поля кругом.Пусть найдет свой домНаша там любовьBirds in the Night
(Ночные птахи)[1]
У вас, мой друг, терпенья нет нимало,То решено судьбою неизбежной.Так юны вы! всегда судьба вливалаБеспечность, горький жребий в возраст нежный!Увы, и то меня не удивит,Что кроткой быть вам не пришла пора —Так юны вы, что сердце ваше спит,О, вы, моя холодная сестра!В душе моей безгрешное прощенье,Не радость, нет, – покой души бесстрастен,Хоть в черный день я полон сожаленья,Что из-за вас глубоко я несчастен.Вы видите, не ошибался я,Когда в печали говорил порой:Блестят у вас глаза, очаг былойМоих надежд, измену затая.И клялись вы, что лживо это слово,Ваш взор горел, как пламя в новой силе,Когда в него ветвей подбросят снова.«Люблю тебя!» – вы тихо говорили.Улицы
Станцуем джигу!Любил я блеск ее очей.Они небесных звезд светлей,И много ярких в них огней.Станцуем джигу!С влюбленными она была,Неотразимая, так злаИ в самой злости так мила!Станцуем джигу!Но розы уст милей цветут,Когда уйдем из хитрых пут,Когда мечты о ней умрут.Станцуем джигу!И вспоминать мне много летЧасы любви, часы бесед, —Ах, лучшей радости мне нет!Станцуем джигу!Ребенок-женщина
Не понимали вы, как я был прост и прав,О, бедное дитя!Бежали от меня, досаде волю дав,Судьбой своей шутя.Лишь кротость отражать, казалось бы, очейЛазурным зеркалам,Но столько желчи в них, сестра души моей,Что больно видеть нам.Руками нежными так замахали вы,Как взбешенный герой,Бросая резкий крик, чахоточный, увы!Вы, в ком напевный строй!Насмешливых и злых боитесь вы, и громЗаставит вас дрожать,Овечка грустная, вам плакать бы тайком,Обнявши нежно мать.Любви не знали вы, – несет и свет, и честьБестрепетно она,Спокойна в добрый час, но крест умеет нестьИ в смертный час сильна.«Меня в тиши Беда, злой рыцарь в маске, встретил…»
Меня в тиши Беда, злой рыцарь в маске, встретилИ в сердце старое копье свое уметил.Кровь сердца старого багряный мечет взмахИ стынет, дымная, под солнцем на цветах.Глаза мне гасит мрак, упал я с громким криком,И сердце старое мертво в дрожанье диком.Тогда приблизился и спешился с коняБеда, мой рыцарь злой, и тронул он меня.Железом скованный, влагая перст глубокоМне в язву, свой закон вещает он жестоко,И от касания холодного перстаИ сердце ожило, и честь, и чистота,И, к дивной истине так пламенно-ревниво,Вновь сердце молодо в груди моей и живо.Дрожу под тяжестью сомнений и тревог,Но упоен, как тот, кому явился Бог.А добрый рыцарь мой на скакуна садится,Кивает головой пред тем, как удалиться,И мне кричит (еще я слышу голос тот):– Довольно в первый раз, но берегись вперед!Сбор винограда
О, что в душе моей поет,Когда с рассудком я в разлуке?Какие сладостные звуки!То кровь поет и вдаль зовет.То кровь и плачет, и рыдает,Когда душа умчится вдруг,Неведомый услыша звук,Который тотчас умолкает.О, кровь из виноградных лоз!О, ты, вино из вены черной!Играйте, пойте! Чары грезНесите нам! Четой проворнойГоните душу, память прочьИ на сознанье киньте ночь! 
ebooksa