— …Евгения Стальевна, с вами побеседовать о вашей двоюродной сестре и ее сыне.
— Прошу. — Евгения Лаврентьева указала на дешевые садовые кресла в кустах.
Клавдий Мамонтов понял — она не пускает их в дом, а у них пока нет власти зайти туда без ее приглашения. Макар внимательно созерцал эксцентричную особу с косами. Он глядел на ее полные руки в браслетах-оберегах. При движении тело Евгении колыхалось. Когда она усаживалась в кресло, шаль разошлась. Под шалью оказались пестрая этническая туника с короткими рукавами и восточные шаровары.
— Это Леша ее убил? — тихо спросила Евгения, встречая любопытный взгляд Макара прямо, бесстрастно, спокойно.
— Мы пока разбираемся. А вы его подозреваете? Своего племянника троюродного? — тоже тихо ответил полковник Гущин — тон беседы сразу стал вроде как доверительный, интимный, но…
Клавдий Мамонтов во всей сцене чувствовал некую тайную фальшь. А Макар все разглядывал руки, предплечья Евгении Стальевны. Она плотно запахнула шаль на себе — ветер майский подул холодом.
— Он позвонил мне ночью. Рассказал. Я онемела. Меня как обухом по голове ударило — Аня мертва. — Евгения покачала головой. — Он был не в себе… Леша… сказал, что его долго держали в полиции, сообщил, что это он мать нашел в квартире. Я его сразу спросила, а зачем он приехал? Потому что все прошлые недели…
— И в ее день рождения даже, — подсказал полковник Гущин, — он мать не навещал и не звонил ей в день рождения. У них был конфликт из-за квартиры, как мы выяснили.
— Да, что скрывать. Но это он ее убил? — снова настойчиво спросила Евгения. — Я всегда знала, что добром их вражда, дележ недвижимости не кончится. Я ее предостерегала, советовала — уступи ему, он молодой, он женился, им надо где-то жить с женой, на квартиру они все равно сами не заработают. Отдай ему часть, продай родительскую квартиру, и вы разойдетесь с сыном мирно. Но она меня не слушала. И не из-за сына. Она ненавидела невестку, его избранницу. Такое случается сплошь и рядом. Она не могла ему простить, что он променял ее на девчонку. Так что за ее отказом делить квартиру стояла не жадность, а скорее месть. И это все усугубляло, понимаете?
— Понимаю. — Гущин кивнул. — Вы были близки с Анной? Дружили?
— Мы выросли вместе. Я потеряла в детстве родителей, и мать и отец Ани взяли меня на воспитание. Потом они тоже ушли, и уже Аня заботилась обо мне, она же гораздо старше. Она вышла замуж, родила Лешу, с мужем они быстро разошлись, и он затем тоже умер. И я вышла замуж — за человека намного старше себя. Он владел в те времена молочной фермой в Непряхово, окрестные поля принадлежали ему, целое хозяйство. Сейчас на ферме все по-другому, после смерти супруга оказалось, что дела не так уж и блестящи, долги большие. Мне мало что досталось. Только этот дом.
— Вы экстрасенс, простите? — полюбопытствовал Макар.
— Я шаманка. — Евгения смотрела на них серьезно, с вызовом даже. — Я изучала с юности древние шаманские практики, ездила в Сибирь, на Алтай. Сначала в качестве хобби, но с годами я вникла в практики, в философию древности глубже и ощутила в себе некие способности…
— Общения с духами? В этом же смысл шаманизма? — спросил Макар.
— Способности понимать свойства трав и камней, земли и воды, применять дары природы в качестве лечебных средств. У меня узкая специализация, молодой человек, я не лечу от болезней. Я вывожу клиентов с помощью древних практик из состояния запоя, купирую пьянство. Вы ведь тоже дружите с бутылкой, правда? — Она разглядывала красавца Макара уже с чисто женским любопытством. — У вас розовая кожа на лице, и она шелушится, один из признаков…
Макар криво усмехнулся. Полковник Гущин кашлянул.
— Ваша кузина Анна тоже страдала алкоголизмом, как мы поняли. Вы ее лечили? Выводили из запоя? — Макар не отступал.
— А у нее не было запоев, — просто ответила Евгения. — Да, она часто выпивала. Покупала себе пиво, иногда что-то покрепче. Но она ни разу не пропускала свои рабочие дни. Она могла остановиться, понимаете? Я ей предлагала свою помощь. Но она говорила: «Женя, а что мне еще остается в жизни, кроме пива?» Сейчас многие в апатии, чувство безысходности превалирует в нашей новой столь изменившейся жизни. И многие ищут утешения в бутылке.
— Мы дома у вашей кузины нашли не только пиво, но и многое другое — запас выпивки капитальный, — заметил Клавдий Мамонтов. — И на момент своей гибели она тоже была нетрезвая.
— Лешу всегда бесило, что она пьет. — Евгения скорбно кивнула.
ebooksa