Агония

Подхожу к окну и вглядываюсь в темноту. Вижу за воротами отсвет фар. Действительно. Приехал.

Возвращаюсь к Регине и подхватываю ее на руки. Ее бесчувственное тело кажется тяжелее, чем оно есть на самом деле. Тащить девку ужасно неудобно, поэтому передумываю нести ее в спальню на второй этаж, перетаскиваю в гостиную и укладываю на ближайший диван. Снимаю с нее кофту, майку. Вытираю с лица кровь, но почему-то она не впитывается, а еще больше размазывается. У меня липкие руки. И рубашка на груди тоже в ее крови.

Бл*дство какое!

Надо снять с нее джинсы, но они узкие. Расстегнул, но содрать не смог.

Ладно, хрен с ним. И так сойдет. Некогда уже.

Поправляю ее голову, укладывая на подушку.

Глава 20

Очнулась Регина от боли в затылке. Что-то мелькало неясной тенью, но пелена перед глазами была такой плотной, что хотелось разгрести ее руками. И такая же стояла вокруг тишина. Плотная и странная. Как будто картинку включили, а звук забыли.

От вкуса крови во рту девушку слегка подташнивало. Она повертела головой, проверяя, в состоянии ли двигаться, и шевельнула губами:

— Вадим… — Но голоса своего не услышала.

Зато уже увидела. Его. Шамрая. Это он неясно мелькал перед глазами. И двигался так быстро, что не сразу получилось сфокусировать на нем взгляд.

Он бил Реймана. Он его убивал!

По-другому не скажешь.

Придавив коленом к полу, забивал до смерти. Безжалостно. Беспощадно.

Или уже забил…

Никогда в жизни Чарушина не забудет эту картину. Никогда, наверное, не сотрется этот кадр из ее памяти. Влад не сопротивлялся, даже не трепыхался и не хрипел, безвольно принимая обрушивающиеся на него мощные удары.

И смотреть тошно, и не смотреть — невозможно. Как на раздавленную птицу или сбитое животное.

— Вадим… — снова позвав, попыталась встать, но, не удержавшись на слабых ногах, рухнула около дивана.

Его неясная фигура метнулась в тусклый проем двери, ведущей из холла в гостиную, и Шамрай возник рядом с ней.

— У тебя кровь, — тронула его лицо.