Агония

Рейман полностью овладел собой и принялся шутить. Они с Данилкой посмеивались, засыпая друг друга остротами, которые в присутствии Сони вдруг обрели новые краски. Влад даже, будто забывшись, ласково тронул Регину за руку, и она гневно отбросила его ладонь.

Данила, разумеется, заметил этот жест и посмотрел на них с недоумением:

— Вы чего? Поругались? Черная кошка пробежала?

Видя, что Лагунов смотрит на нее с любопытством, Регина нахмурилась, пытаясь скрыть за этой гримасой свои чувства. И злость, и ревность, и боль. Влад, вместо того чтобы что-то сказать, снова засмеялся, однако его смех прекратился, когда он увидел Шамрая.

Едва тот приблизился, Регина поспешила встать из-за стола. Не приветствуя никого и не заботясь, что о нем подумают, Вадим взял ее за руку и развернулся к выходу.

— Гордости у тебя нет, Шамрай. После меня подбирать… — бросил Рейман ему в спину недобрую фразу.

Вадим порывисто обернулся. Раньше он легче тушил в себе злость, придавливая ее, как вспыхнувшую спичку. Но с каждым разом делать это становилось все труднее. Теперь она, горячая, ударила по нему стремительно, сразу в правую руку, неудержимо ведя сжатый кулак на выброс.

— Вадим, не надо, — сказала Регина, вцепившись в его ладонь, почувствовав, как та ускользает из ее руки. — Ты же знаешь, что это не так. Он специально тебя провоцирует.

— Ладно она… пристроиться получше хочет, а ты, — снисходительно посмеялся Влад.

— Вадим, не позволяй, он именно этого и хочет, — двумя руками еще сильнее сжала его крепкое запястье, не отпуская и не давая себя оттолкнуть. — Пойдем отсюда, я тебя прошу. Пожалуйста.

Данила перестал смеяться и, поняв, что назревает драка, упер ладони в подлокотники кресла, готовясь встать. Шамрай, уловив этот жест, взглядом прижал друга к месту. Посмотрел на Регину: глаза испуганные — штормовое море, на щеках неровный румянец, по губам дрожь…

Вздохнув, он шагнул вперед, но от ее пальцев, цепко схвативших его руку, не освободился.

— Рейман. Ну ты и обезьяна. Тебе даже не в цирке выступать. Там животные умные, трудолюбивые, они трюки всякие знают и фокусы, тебе только в зоопарке сидеть, в клетке светить красной жопой.

После этих слов спесь скатилась с Реймана, он теперь смотрел на Вадима немо и ошарашено.

— Что с лицом, Ладуля? Отвык от меня? Привыкай, Вадя вернулся. Я ж тебя предупреждал: все случится быстрее, чем ты думаешь. — Помолчал, делая намеренную паузу, и продолжил с еще более внушительной интонацией: — А что до гордости, так гордые, они все страшно уязвимые. Вот как ты, например: я то не могу, мне это нельзя. А я, раз не гордый, значит неуязвимый. Я все могу. А ты нет. И никогда не сможешь. Не грусти. — Развернувшись, он подтолкнул Чарушину к выходу.

Соня первая нарушила тягостное молчание, установившееся за столиком после ухода Вадима и Регины. Все это время она сидела, прикрыв рот пальцами, как будто боялась сказать лишнего, и смотрела на все испуганно-удивленно.

— Я, кажется, что-то не то сейчас п*зданула, да? — посмотрела на Данилку обескураженно. — Она же… они же теперь… Ничего себе, какая тут рокировочка произошла, откуда ж мне было знать, я же шутила просто…

— Я тоже не в курсе, — вздохнул Лагунов. — Тут вон оно как, оказывается… вон оно чё…

— Да ладно мы с тобой! Рейман-то тоже не в курсе! — хохотнула Сонька, ткнув пальцем во Владика. — Рейман, не грусти-и-и-и, — захлебнулась смехом.

Глава 12