Агония

Выйдя из кафе, они направились к припаркованному недалеко от входа «мерседесу». Регина так и держала Шамрая за руку, но телефонный звонок вывел ее из внутреннего оцепенения, снова взбудоражив притаившуюся ревность.

Вадим не спешил отвечать, и Чарушина бросила взгляд на экран:

— Ой, а кто это нам звонит? Соня! Вот и вали к своей Соньке! — Вырвав руку из его ладони, пошла быстрее, вознамерившись гордо пройти мимо машины. И, разумеется, уже отбросив намерения куда-то с ним ехать. Пусть теперь с Сонькой едет!

— Та-а-ак, — понимающе протянул Шамрай, сунул телефон обратно в карман и схватил Реню за локоть.

Она дернулась, стряхивая его руку, но не тут-то было.

— Киса, осторожно голову, — предупредил и без особых церемоний затолкал ее в салон, пропихнув на пассажирское сиденье со стороны водителя.

— Вадя, блин! — взвизгнула Регина, забарахтавшись и заерзав. — Я коленку об руль ударила! — Усевшись, потерла ушибленное колено.

— Прости, дорогая, я не специально.

— Я знаю. Ты случайно. С Сонькой, наверное, тоже случайно переспал?

— Не совсем. С Сонькой — при случае, — невозмутимо ответил, хлопая дверцей.

— Ты даже не отпираешься… — задохнулась от такой наглости.

— А чего отпираться, если ты уже в курсе, что с Сонькой у нас… было. Мне, конечно, приятно, что ты так сильно ревнуешь, но не стоит. Что было, то было. Особенно, если это было очень давно.

— Давно? Ой, как давно. Аж позавчера!

Бесило Регину не то, что Вадик когда-то спал с Сонькой — хотя и это тоже! — а то, что спал он с ней в то время, когда про свои «настоящие» чувства ей рассказывал и уговаривал уйти от Реймана.

Обидно: тем самым Вадим давал повод в нем сомневаться, а так хотелось верить. Верить, доверять.

— Поговори с подругой, ну что же ты! Она так хочет эту ночь в твоей кроватке провести! Такой снова случай подвернулся, грех упускать! — Схватившись за ручку двери, собралась выскочить на улицу, но Вадим схватил ее за руку и крепко сжал запястье, пытаясь усмирить.

— Посиди ты спокойно! Регина! — беззлобно прикрикнул, чтобы хоть немного успокоилась и послушала.

Реня всегда нравилась ему простотой и определенностью поведения. Понимал суть переживаний, и, несмотря на грозящий скандал, стало приятно. Горячо даже — от ее бешеной ревности. Это же чувства. Искренние. Настоящие. Сам ревнивый — знал, что это такое.

Пока чувства бьют по сердцу хлыстом или простреливают пулей — живешь. Как перестанешь что-то чувствовать — считай, умер.

Телефон уже перестал звонить, и Вадим перезвонил Соне сам, желая из первых уст узнать, что произошло до его прихода.