Агония

Он остановился, тяжело дыша, но не от тяжести в руках. К тяжести ее тела он привык, к его формам и изгибам.

— Тебе лучше помолчать… а то точно договоришься…

— Нет, — обвила его плечи руками и, прижавшись щекой к щеке, заговорила на ухо, — сейчас мне точно нельзя молчать. Я действительно в своем уме и не стала бы обсуждать с тобой такие вещи, если бы было что обсуждать. Он наврал тебе все. Ничего такого у нас с ним не было.

Вадим молчал, выравнивая сбившееся от злости дыхание.

— Неси меня обратно. Об этом лучше говорить наедине. А то твои родственники меня засмеют.

Они вернулись к дереву, Шамрай усадил ее на изогнутый ствол, как на скамейку.

— Может, вам пледик принести? — крикнула Света.

— Ага, и презервативы!

— Презервативов нет. На, а то ты не знаешь, что девочкам нельзя попу застужать, все болезни оттуда. — Подошедшая Светка сунула ему плед. Видимо, она решила, что брат сказал это серьезно.

— Знаю. А презервативами мы не пользуемся. — Шамрай взял у нее из рук мягкий плед и набросил на дерево.

— Правда? Может, у меня скоро будут племяшечки? — радостно воскликнула Света.

— Киря! — крикнул Вадим. — Следи за своей женщиной, в конце концов, а то она лезет, куда не просят. И не наливай ей больше!

— Понял, Вадь, понял! — засмеялся в ответ Кирилл. Светка, что-то напевая себе под нос, пошла обратно.

— Ты же знаешь его. До донышка. Зачем ты ему веришь? — спросила, устроившись на пледе. Так мягче и удобнее.

Вадим шумно выдохнул и снова достал сигареты.

— Регина, это не тот вопрос, в котором я должен верить ему или не верить.

Теперь Чарушина тяжело вздохнула, принимая правоту его высказывания.

— Дай, — вдруг сказала она и протянула руку, прося сигарету.

— Зачем?

— Хочу попробовать на вкус.