Бизнесмен

Я задал вопрос, прекрасно зная, что у Татарина на уме. Мне было интересно, озвучит он свои соображения или ограничится только намеками.

Он откинулся на спинку стула, руки скрестил на груди. На меня не смотрел. Сперва покосился на стайку официанток, громко обсуждавших, как можно заново оформить шенгенскую визу, если раньше имелись нарушения въездного режима, потом сосредоточил взгляд на столе, как будто намеревался силой мысли подвинуть кофейную чашку.

Чашка, естественно, не подвинулась. И подозрениями своими он не поделился. Прозвучало вот что:

– Цыган ничего не найдет. Год проковыряется, а на выходе – ноль. Мне нужно твое разрешение заняться всем этим по-настоящему. Копать буду сам, со своими ребятами, которым полностью доверяю. Но и они не будут знать всей делянки. А отвечать буду только перед тобой.

– Добро!

* * *

Цыганков пришел в кабинет вместе с Глебом и расположился на диване у стены. Помощник остался стоять перед столом, держа блокнот, нужную страницу в котором он заложил пальцем. Я жестом предложил сесть, но Глеб этого не заметил, или же, в силу своих представлений о субординации, счел мое предложение неприемлемым. Так и докладывал, стоя. Записями в блокноте воспользовался всего один раз. И неоднократно поправлял очки, что свидетельствовало о волнении.

По приказу Цыгана Глеб отправился возвращать «запорожец» и выяснил, что в тот день, когда мы оформили куплю-продажу, вечером, на бывшего хозяина было совершено нападение. Трое в масках ворвались в квартиру, связали мужика и жену и, угрожая утюгом, потребовали денег. Вели себя так, точно знали наверняка: деньги имеются. Мужик заупрямился, и его отпинали. Утюг, слава богу, не стали использовать. Очухавшись, мужик стал сговорчивее. Особенно после того, как ему пообещали заняться женой, если он продолжит жмотиться и не поделится с реальными пацанами. Общий улов нападавших составил тысячу долларов: деньги, полученные за продажу машины, и семейные сбережения. На хозяйкино золотишко они не позарились, телевизор «Фунай» – подарок старшего сына, – не взяли. Но перед тем, как уйти, избили обоих супругов. Избили так основательно, что те прописались в хирургии больницы на Авангардной и вряд ли покинут ее в ближайшие полтора месяца. Ментам мужик заявил, что связывает нападение с продажей своего «запорожца».

– При чем тут машина? Надо было не трепаться о деньгах кому попало! – заметил я, как только Глеб замолчал.

Помощник Цыгана отрицательно покачал головой:

– Он утверждает, что никому о них не рассказывал. Только жене. Даже дети не знали.

– Да он теперь все, что угодно утверждать будет, чтобы дураком не казаться. А у самого банкноты из карманов свисали, когда от нас уходил.

«Жопарик» оформляли, естественно, не на меня, а на одного нашего человека.

– Его уже трогали?

– Нет.

– Почему?

– Наверное, найти не смогли. Он ведь в коммуналке прописан, а живет в доме под Сестрорецком.

– Пусть в отпуск уедет. Желательно, за границу. На месяц.

– За границу нельзя, – вступил в разговор Лев Валентинович. – Если его подали в розыск, то на таможне повяжут.

– Значит, пусть валит в Сибирь. Или еще куда-нибудь, но чтобы здесь он не отсвечивал. Ясно? С больницей надо уладить. Пусть лечат, как следует. Заплатите врачам, сколько потребуют. И проследите, чтобы на совесть работали. И с ментами надо решить.

– Лучше, если терпила показания поменяет, – подсказал Лев Валентинович.