Почти любовь

– А мое мнение ты учитывать не собираешься? – на бледном худом лице появляется хорошо знакомое мне упрямое выражение.

Не вижу смысла отвечать. Она упрекает меня в том, в чем сама отлично преуспела в прошлом, да и в настоящем. Самостоятельная, блин, и такая же упертая, как раньше. Все могу, со всем справлюсь, в горящую избу войду, мир спасу, горы сверну, сама себя излечу… Ага, как же. Не бывает так, малыш. Человек – животное социальное, в одиночку не выживет, и тебе рано или поздно придется это понять.

– Я благодарна за все, что ты для меня сделал, но больше не стоит создавать для меня особые условия, – решает добить меня Леся.

Охренеть, я впечатлен. Главное, тон такой важный. Уйди прочь, негодный. Щас, размечталась! Пусть сколько угодно храбрится и взрослую из себя корчит. Вытряхнула душу наизнанку в который раз и по привычке в кусты.

– Значит, особые условия не нравятся? – позволяю себе безобидно огрызнуться. – В тебе сейчас гордыня говорит, Олесь, а не здравый смысл. Научись не только давать, но и принимать помощь, и увидишь, как жить станет намного проще.

– Ты уже достаточно мне помог, – тихо отзывается Олеся. – Жизнь спас в прямом и переносном смысле. Не думай, что я этого не ценю, но… – она сбивается, не закончив фразу, и, развернувшись, идет к кровати. Присев на самый край, складывает ладони на коленях и удрученно вздыхает.

– Но? – настойчиво уточняю я. Взяв стул, сажусь напротив, всматриваясь в застывшие черты.

– Ты сам всё знаешь, – поджав губы, Олеся обращает на меня проницательный взгляд.

– Всё знать никто не способен. Прости, но мысли читать в университетах не учат, – развожу руками, обезоруживающе улыбаясь. – Давай, рассказывай, что с настроением, и будем исправлять положение.

– Я боюсь, Саш, – от ее искреннего признания у меня щемит в груди.

– Представь себе, я тоже. Бояться – нормально, Олесь. Страх – естественная движущая эмоция, включающая жизненно необходимый нам инстинкт самосохранения.

– Не боятся только сумасшедшие, – печально заключает она. – И мертвые.

– К тебе ни то, ни другое точно не относится. И раз с этим вопросом разобрались, переходим к следующему. Какие планы на будущее?

– Ты серьезно? – Леся вскидывает на меня удивленный взгляд. Я уверенно киваю.

– Абсолютно. У тебя две недели для того, чтобы определиться. Возможно, меньше. Ты стабильна, и, честно говоря, я держу тебя в клинике для личного спокойствия.

– Вот именно, Саш, – с упреком бросает она. – Ты ведешь себя не профессионально.

– Я – эгоист, Лесь. Всегда был и буду. Все мои действия руководствуются личным интересом, и именно поэтому я достигаю почти всех поставленных целей. Попробуй делать то же самое и увидишь, как быстро дела пойдут в гору.

– Ты, наверное, забыл, чем я занималась… – Веснушка осекается, потупив взгляд. – До болезни.

– Почему же? Прекрасно помню, – взяв ее за подбородок, заставляю взглянуть мне в глаза. – Что конкретно тебя пугает, Лесь? Давай только без общих понятий. Дай мне что-то конкретное.

– Я боюсь ошибиться и причинить боль тем, кого люблю, – сдавленно шепчет она.