Кликушество, писал Краинский, выражается в припадках: больные исступленно кричат, выкрикивают («выкликают») бранные слова, богохульствуют, называют имена тех, кто, по их мнению, напустил порчу, совершают ряд беспорядочных движений; у них наблюдаются спазмы пищевода, глотки, учащенный пульс, онемение частей тела, дрожание разных групп мышц и т. д. Большей частью кликушествуют женщины. Они уверены, что в них вселилась нечистая сила, отсюда характерное поведение кликуш: своеобразная боязнь всего, что признается святым, наступление припадков в церкви во время богослужения, при отчитывании их священниками, якобы изгоняющими из них беса, выкликание имен, виновных в порче. Поскольку больные думают, что они действуют по велению находящегося в них беса, они святотатствуют. Такое поведение делает их в глазах верующих носителями нечистой силы, бесо-одержимыми.
Н. В. Краинскому было поручено расследование причин психической эпидемии кликушества в деревне Ащепково Гжатского уезда Смоленской губернии, распространившейся в 1898–1899 гг. Болезнь возникла у одной из крестьянок, началась она с истерического припадка, причиной которого больная посчитала порчу со стороны соседки. В поисках исцеления ее повезли по окружным монастырям, где она повидала многих кликуш, и вместо выздоровления припадки у крестьянки усилились, стали связываться с церковной службой. Вернувшись, больная во время одного из приступов, происшедших в церкви, стала угрожать заболеванием другим женщинам, выкликая их имена. И этого было достаточно для того, чтобы предрасположенные к истерии женщины подверглись припадкам кликушества. В деревне заболело двенадцать человек — десять женщин и двое мужчин. Затем заболевание вспыхнуло в соседней деревне. Местные власти, боясь самосуда над женщиной, которую обвиняли в колдовстве, выслали ее из деревни. Между тем первую заболевшую женщину продолжали возить по богомольям. Будучи сама истеричкой, она с религиозной фанатичностью утверждала веру в порчу среди встречаемых ею женщин, многие из них и сами начинали «кликать», воображая себя прибежищем дьявола.
Краинский обследовал в Ащепкове местных кликуш и попытался лечить их гипнозом. После размещения кликуш по больницам и высылки из деревни мнимой колдуньи эпидемия пошла на убыль.
В следующем году Краинский был послан на другую эпидемию кликушества в деревню Большой двор Тихвинского уезда Новгородской губернии. В этих местах кликушество бытовало давно. Недалеко отсюда в конце 1870-х годов была сожжена в своей избе солдатская вдова, которая слыла колдуньей, портившей людей. Убежденье в силе колдовства было распространено в окрестных деревнях, и вспышка болезни в деревне Большой двор произошла не случайно. Воображение женщин было подготовлено к тому, чтобы искать причину болезни в колдовстве. Одну из жительниц обвинили в колдовстве и порче женщин. Вот как описывал Краинский господствующее настроение в деревне. «Для жизни всего населения, равно как для кликуш и семьи мнимой колдуньи, эта эпидемия составляла настоящее бедствие. Взаимная вражда, доходящая до ненависти, постоянные распри, боязнь новых заболеваний и развитие суеверного страха совершенно надорвали нравственные силы населения. Общественное мнение стало изменчивым и наэлектризованным, толпа готова была по первому знаку совершить самую безумную расправу» (Краинский, 1900, с. 191).
Н. В. Краинский, а также В. М. Бехтерев, написавший предисловие к его книге, объясняли кликушество социальными, социально-психологическими и психологическими причинами, давали характеристику этого заболевания как психиатры. «При своих исследованиях, — писал Н. В. Краинский, — я столько же сталкивался с медицинской стороной дела, сколько и с бытовой, и, взвешивая итог своих размышлений, склонен отдать перевес значению бытовых условий жизни русского народа как причин кликушества» (там же, с. 1). «Кликушество и порча, — соглашался с ним В. М. Бехтерев, — в значительной мере обязаны своим происхождением бытовой стороне жизни русского народа» (Бехтерев, 1900, с. 3). Что же это за бытовая сторона? Речь шла о социальных и социально-психологических причинах заболевания, об условиях жизни крестьянства: нищете, невежестве и суевериях, широко распространенных представлениях о колдунах и ведьмах, которые вселяют нечистую силу в людей. В деревнях нередки были самосуды над теми, кого обвиняли в колдовстве, а в судах разбирались дела об убийстве колдунов. Так, в Кашинском окружном суде с участием присяжных заседателей слушалось дело о расправе с мнимой колдуньей.
Краинский на основании своего исследования пришел к выводу о том, что большую, если не первенствующую, роль в развитии кликушества в России играли монастыри, особенно московские и окрестных губерний, где служилась особая обедня для бесноватых и производилось шестинедельное их отчитывание. «Уже в течение нескольких веков, — сообщал Краинский, — сюда стекаются на богомолье кликуши со всех сторон России с надеждою получить исцеление. Здесь их отчитывали специальными молитвами монахи, здесь им давали травы и священное масло, а в некоторых монастырях, как, например, в Москве, в Симоновом монастыре, для бесноватых и теперь служится особая обедня и отец Марк отчитывает их специально в продолжении шести недель. По монастырям во время службы, на крестных ходах и богомольях у чудотворных икон можно видеть массу кликуш, впадающих в состояние припадков. Эти припадки сильно поражают производимым ими впечатлением воображение окружающих, и бурная картина виденного припадка хорошо запечатлевается в памяти простодушной поселянки, пришедшей на поклонение святыне из глухой русской деревни. Здесь большинство русских кликуш воспринимает и бессознательно обучается тем проявлениям болезни, которые они позже, когда становятся сами кликушами, воспроизводят благодаря болезненному подражанию» (Краинский, 1900, с. 175).
В. М. Бехтерев присоединялся ко взглядам Краинского, видя в монастырях распространителей психических эпидемий. Монастыри оказывались местом массовых сборищ и очагами заражения.
В предисловии к книге Н. В. Краинского В. М. Бехтерев высказывал мысль о роли невольного внушения в распространении этой болезни. «Описание бесноватости в священных книгах, рассказы о порче и бесоодержимости и вера в колдунов и ведьм, передаваемая из уст в уста среди простого народа, особенно же поражающие картины кликушества и бесоодержимости, которые приходится видеть русской крестьянке в церкви, — картины, которые надолго запечатлеваются в душе всякого, кто имел случай наблюдать неистовство кликуш и бесноватых, особенно же их неслыханные богохуления и осквернение святынь, действуют на расположенных лиц наподобие сильного и неотразимого внушения» (Бехтерев, 1900, с. 3). Картины беснования кликуш во время их публичных отчитываний в церкви еще более укрепляют у зрителей веру в бесоодержимость. «Дело идет, — писал Бехтерев, — в данном случае о болезненном состоянии, основу которого составляет истерический невроз. Но не подлежит сомнению, что психическая сторона так называемой порчи и кликушества, как и бесноватости, черпает свои особенности в своеобразных суевериях и религиозных верованиях народа» (там же, с. 2). Бехтерев считал, что «при существовании религиозного внушения о возможности порчи и бесоодержимости, очевидно, достаточно для предрасположенной личности уже самого незначительного повода, чтобы развилась болезнь» (с. 4). Обследование показало, что кликуши почти все оказались очень внушаемы и их чрезвычайно легко было гипнотизировать, они все полностью подчинялись воле гипнотизера.
Краинский предрасположением к заболеванию считал сомнамбулизм, его он считал психологической основой кликушества. «В эпидемиях. главную роль играет сомнамбулизм и внушение, связанные с болезненным подражанием и черпающие содержание картины явления из бытовых условий, религиозных верований и суеверий русского народа. При эпидемическом развитии кликушества весьма важное значение имеет психология толпы» (Краинский, 1900, с. 216). Для понимания кликушества характерна одна черта — патологическое подражание. «Кликуша воспроизводит припадок в той форме, в какой она его видела у других больных, и затем уже повторяет его всегда в одной и той же форме, до мельчайших подробностей» (там же, с. 227).
Бехтерев указывал, что способ лечения кликуш заключается прежде всего в разобщении больных друг от друга, в обособлении их от здоровых для устранения взаимовнушения и взаимовлияния одних на других, а также в лечении физических недугов, предрасполагающих к болезненному состоянию. Вместе с тем Бехтерев писал: «полное искоренение зла возможно лишь в том случае, если мы будем иметь в виду не одни только лечебные меры, но и меры предупреждающие. Одних медицинских и административных мероприятий здесь, очевидно, недостаточно» (Бехтерев, 1900, с. 6). Нетрудно понять, что здесь Бехтерев под мерами предупреждения подразумевал социальные изменения.
Другое психическое заболевание, принимающее в известных условиях массовый характер, — мерячение — было распространено в дореволюционное время в Восточной Сибири и описано рядом исследователей, врачами и этнографами.
Мерячение наблюдалось среди якутов, бурят и других народностей. Заболевали и русские, но те, которые давно живут в
местности, где встречается мерячение. Болезнь эта характеризуется подражанием словом, жестами, действиями, неудержимым исполнением больными приказаний, данных им. А. А. Токарский, изучавший мерячение, писал о «множественном» мерячении, о случаях, когда эта болезнь принимала эпидемический характер. Он рассматривал психические эпидемии, исходя из признания основного для человека свойства — чувства влечения к другому человеку и страха перед одиночеством. Чрезмерный страх одиночества может принять болезненные формы и перейти в психическое расстройство. Под его влиянием человек испытывает возбуждение и поддается воздействию других людей, подвергается психическому заражению, которое бессознательно, непосредственно. Человек чувствует, что его побуждает к действию непонятная для него сила, которая охватывает его, подавляя сопротивляемость, позволяя совершать действия, которые для него произвольно не выполнимы, хотя возможность совершать их дается строением тела.
Токарский дал психологический и социально-психологический анализ мерячения, объяснил физиологический механизм этой болезни, опираясь на сеченовскую рефлекторную теорию психики. Он полагал, что два существенных признака болезни определяются условиями, в которых возникает, а затем закрепляется и при определенных условиях повторяется психический акт, протекающий как рефлекторный процесс. Вызывается он теми или иными внешними воздействиями, далее впечатление (зрительное или слуховое) обусловливает исполнение того или иного движения, действия, словесного ответа. Особенность заключается в том, что действия будут подражательные в том случае, когда воспринимается образ действия или происходит непосредственное немедленное исполнение словесного приказа. Заключительное звено рефлекторного акта при мерячении состоит в подражании движениям или в исполнении словесного приказа. При этом действия людей, страдающих мерячением, становятся автоматическими.
Одну из первоначальных причин, вызывающих появление данного заболевания, Токарский видит в испуге, который поддерживается окружающими больного людьми, становится привычным состоянием и наступает чрезвычайно легко. Испуг ведет к ослаблению психической деятельности и освобождает двигательные реакции. Влияние аффективного состояния обнаруживается там, где существуют неожиданность и сила впечатления. Так и случается, когда больного захватывают врасплох и озадачивают его громким криком. По мере повторения указанные акты совершаются с большей легкостью и быстротой, ускользают из-под контроля сознания. При явлениях подражания аффект не всегда является непременным условием их возникновения. Они наблюдаются и при покойном состоянии субъекта. Здесь большая сила совершающегося рефлекса, по мнению Токарского, зависит от относительной яркости психических образов и в то же время от ослабления всей психической деятельности. Явления подражания могут возникнуть при воспроизведении представлений в ответ на произносимое слово, если слово имеет аффектирующий характер, вызывает несдержанный рефлекс, выражающийся в ряде движений.
Таким образом, мерячение представляет собой двигательный усиленный рефлекс на внешнее раздражение, к которому присоединяется привычка. Наблюдались случаи искусственного развития явлений мерячения, так называемого ложного мерячения. В этих случаях прекращение раздражений вызывает улучшение и даже исчезновение болезни.
Токарский пришел к выводу, что в основе мерячения лежит некоторая дисгармония психической деятельности, хотя психические процессы, рассмотренные в отдельности, идут обычным ходом. Он выделял два вида заболевания: истинное мерячение — подражание и исполнение приказания при ясном сознании и без аффекта, и ложное мерячение, которое возникает при аффекте, преимущественно испуге, а повторные явления происходят при умышленном пугании или вызывании аффективных состояний. Мерячение он рассматривал как своеобразное нарушение психической деятельности у людей, во всех других отношениях совершенно здоровых, как явление, свидетельствующее о психической слабости, которая заключается в невозможности регулировать импульсы, приходящие извне и возникающие в организме. При ложном мерячении ослабление задерживающих центров головного мозга, по словам Токарского, приводит к многочисленным бессознательным движениям.
В мерячении, особенно в ложном, участвует социально-психологический момент — отношение окружающих людей к больному и отношение самого больного не только к своей болезни, но и к своему положению среди людей. Помимо социально-психологических условий, связанных с взаимоотношением людей, все авторы указывают на то, что мерячение имеет корни в религиозных воззрениях и связано с представлением о вселении в человека злого духа. «Мерек» значит по-якутски злой дух. Так же, как в кликушестве, больной при мерячении убежден, что в нем действует злой дух. Мерячение одного больного передается другим людям — тем, у кого наблюдается неустойчивость психики, большая впечатлительность. Один из случаев массового мерячения был описан врачом Кашиным. Он был свидетелем того, как в Забайкальской области рота казачьего полка, состоявшая из уроженцев одного района Восточной Сибири, где было распространено мерячение, начала вслед за командиром повторять команды и в ответ на угрозы и крик командира послышались от всей роты те же угрозы и тот же крик (Токарский, 1890).
Причины, вызывающие мерячение, Токарский разделял на производящие и предрасполагающие. К последним он относил наследственность — слабость психических процессов. Производящей причиной Токарский считал в первую очередь психическую заразительность, которая, по его мнению, вытекает из основного свойства психической деятельности — стремления к подражанию. Заразительность — явление бессознательное. В нем сливаются предрасполагающая и производящая причины. Моментом, который служит первой причиной развивающейся болезни, является аффект. Он обусловливает понижение деятельности задерживающих центров и облегчает совершение патологических процессов. Чем дольше существует болезнь, тем большую роль играет привычка. При этой болезни роль привычки существеннее, чем в большинстве других психических болезней. Токарский отмечает такое социальное условие болезни — она поддерживается неправильным отношением к больным со стороны окружающих людей.
В 1928 г. в серии «Материалы комиссии по изучению Якутской автономной советской социалистической республики» Академии наук СССР была выпущена книга С. И. Мицкевича «Мэнэрик и эмиряченье: Формы истерии в Колымском крае». История этой книги такова: автор, врач по образованию, написал ее в 1903 г. после возвращения из Якутской области, где он пробыл как политический ссыльный около шести лет. В ссылке он получил разрешение заниматься медицинской практикой и был назначен окружным врачом в Средне-Колымск, находившийся в 2450 км к северо-востоку от Якутска. Туда никто из вольных врачей ехать не хотел.
ebooksa