Это была моя последняя встреча с Сергеем Леонидовичем. И дополнения к «Основам общей психологии», и все откладываемые экспериментальные исследования не были начаты. Мне не было суждено стать экспериментатором, научиться этому тонкому умению у Сергея Леонидовича. Осталось продолжить начатые под руководством С. Л. Рубинштейна историко-теоретические исследования, неукоснительно помнить его требования доказательности изложения, обогащения новыми фактами и верности исходным методологическим принципам, перейти от досоветского периода становления русской психологической науки к послереволюционному времени в истории советской психологии, ее философским проблемам, разработке которых Сергей Леонидович посвятил свою жизнь.
К 80-летию Елены Александровны Будиловой (интервью)[20]
В марте этого года исполняется 80 лет со дня рождения Елены Александровны Будиловой — крупного специалиста по истории отечественной психологии, автора хорошо известных монографий: «Учение И. М. Сеченова об ощущении и мышлении» (М., 1954), «Борьба материализма и идеализма в русской психологической науке (вторая половина XIX — начало XX вв.)» (М., 1960), «Философские проблемы в советской психологии» (М., 1972), «Социально-психологические проблемы в русской науке» (М., 1983).
Е. А. Будилова принадлежит к числу учеников С. Л. Рубинштейна. Работая под его руководством, она написала и успешно защитила кандидатскую диссертацию «Проблемы ощущения и мышления в трудах И. М. Сеченова».
Ученые-психологи горячо поздравляют Елену Александровну с большим юбилеем и желают ей новых творческих успехов. Редколлегия и редакция «Психологического журнала» присоединяются к этим поздравлениям.
Мы обратились к Елене Александровне с просьбой ответить на ряд вопросов о ее творческом пути в науке и о современном состоянии истории психологии.
—
— В 1945 г. в Институте философии Академии наук СССР был создан сектор психологии, который возглавил Сергей Леонидович Рубинштейн. Это первое подразделение психологов в Академии наук СССР. Предполагалось, что оно положит начало развитию психологической науки в системе АН СССР и подготовит условия для создания нового института. К этому времени стало очевидным, сколь губительными оказались для развития теории и практики психологической науки последствия принятого в 1936 г. постановления о педологии. Фактически были разгромлены педология, педагогическая психология и психотехника, подорвана практическая работа психологов. Одни психологи подверглись репрессиям, другие погибли на фронте. Прекратилась и подготовка молодых кадров. Решение об открытии психологических отделений в университетах и педагогических институтах, а также создание в послевоенные годы аспирантуры по психологии позволяло надеяться, что со временем урон, нанесенный психологии, будет восполнен.
Сектор психологии Института философии АН СССР в 1947 г. объявил прием в аспирантуру по психологии. Тогда я и стала аспиранткой С. Л. Рубинштейна. В тот год все мы, поступавшие в аспирантуру, не имели специальной психологической подготовки. Только потом я поняла, на какой огромный труд обрекал себя руководитель сектора, взявшись за наше обучение, и как велико было его стремление помочь психологической науке.
Мне предстояло определить направление моей работы. У меня не было опыта психологических исследований, и я, испытывая почтение перед экспериментальной психологией, в то же время не решалась заниматься экспериментами, хотела углубить свои знания и обратилась к истории. В годы войны и сразу после нее особенно обострено было чувство родины, отсюда и желание обратиться прежде всего к прошлому отечественной науки. Сергей Леонидович согласился с тем, что на первых порах я займусь исторической темой, а потом экспериментами. Но история меня целиком захватила. Накапливался все новый и новый материал, возникали новые задачи. Так я все больше углублялась в историко-теоретические исследования.
По замыслу С. Л. Рубинштейна структура сектора предвосхищала последующее его преобразование в Институт психологии. В секторе были представлены психологи-специалисты разных направлений. С. В. Кравков занимался органами чувств и восприятием, Н. Н. Ладыгина-Котс — зоопсихологией, Н. А. Гарбузов — слуховыми ощущениями. Предполагались и исторические исследования. В 1947 г. вышла первая книга по истории русской психологии. Ее написал Б. Г. Ананьев. Были подготовлены для публикации статьи Б. М. Теплова о психологических взглядах революционных демократов. В трудах С. Л. Рубинштейна неотделимы проблемы истории психологической науки от решения им философских и теоретических проблем.
Однако в конце 40-х и начале 50-х годов для науки наступили тяжелые времена. Несостоятельные обвинения были предъявлены С. Л. Рубинштейну при обсуждении второго издания «Основ общей психологии». Его обвинили в космополитизме и сняли со всех постов (он был восстановлен в правах лишь после смерти И. В. Сталина). После так называемой павловской сессии 1950 г. встал вопрос о том, чтобы вовсе отвергнуть психологию. С. Л. Рубинштейна лишили созданной им кафедры психологии в Московском университете, рассыпали набор его новой книги «Философские корни психологии», изъяли из библиотек его труды. Прекратили прием аспирантов в сектор. Можно было только поражаться стойкости и непреклонности С. Л. Рубинштейна. Он продолжал защищать свои взгляды и в целом психологическую науку от яростных попыток подчинить ее чуждым догмам, проявляя прежние принципиальность, последовательность и доказательность в своих выступлениях. В частности, он отстаивал единство психологической науки, не умаляя при этом достижений западноевропейских и американских ученых. В то же время он, как и прежде, критиковал их философские и теоретические положения, исходя из марксистской трактовки психологических проблем. С особенным вниманием относился он к исследованиям отечественной психологии, не допуская упрощения и модернизации прошлого, односторонности оценок. Например, он возвращал написанные мною главы диссертации, а потом и книг с горестными для меня оценками «тривиально», «нельзя бездоказательно писать». Но в то же время он ценил новые факты, поощрял их поиск и анализ, находил время для своих учеников и неотступно следил за их работой. Многому мы научились у него — требовательности к себе, ответственности за свое дело, признанию ценности фактов и умению их обобщать, а не коллекционировать.
—
— Два события в истории психологической науки в нашей стране определили ход ее развития. Первое: выделение ее из области философии в самостоятельную экспериментальную науку. Особенностью отечественной психологической науки было возникновение сеченовского психологического учения, создание им программы развития психологии, определение ее предмета и метода. Это направило работу первых русских экспериментальных психологических лабораторий. Второе: зарождение после Октябрьской революции советской психологической науки на марксистской философской основе. Два этих события важны не только для развития отечественной психологической науки, но и для мировой истории психологии. Становление и развитие психологической науки в России и явилось главной темой моих исследований.
У меня была цель показать пути развития психологической науки начиная со второй половины XIX в. и до Октябрьской революции, выявить значение идейной борьбы вокруг проблем психологии в общественной жизни пореформенной России. Размах этой борьбы и ее ход позволяет понять, как и почему сложилась в русской психологии та кризисная ситуация, которая определяла расстановку сил в отечественной психологии в 20-е годы.
Дальнейшее развитие отечественной психологии приходится на советский период. Для него первейшее значение имело решение философских проблем психологической науки. Изучением того, как это происходило, я и занялась, завершив таким образом задуманное исследование философских проблем русской дореволюционной и советской психологии. Вместе с тем очевидным стало, что исследование философских проблем психологии имеет методологическое значение для изучения исторического пути развития психологической науки. Они обусловливали решение узловых теоретических вопросов и оказывались в центре идейной борьбы.
—
— Занимаясь проблемами социальной психологии в русской науке (этим вопросам была посвящена моя последняя книга), я столкнулась с тем, что данные проблемы возникали и в той или иной мере разрабатывались в XIX в. в разных областях практической деятельности: судебной, врачебной, военной и др. Определение же предмета социальной психологии как отрасли психологии, или, иначе говоря, как одной из психологических наук, было дано значительно позже. В 1911 г. В. М. Бехтерев определил предмет и задачи социальной психологии и предложил программу ее развития. Практическая деятельность приобрела большую значимость для науки.
История отечественной психологической науки XVIII — первой половины XIX вв. изучена еще мало. Поэтому в наши дни, когда прошлое столь настойчиво требует к себе внимания и когда проблемам истории культуры в нашей стране отводится все больше места, необходимо изучить роль психологических знаний в жизни общества, а также истоки русской психологической науки и ее предысторию.
С. Л. Рубинштейн в статье «Философские корни экспериментальной психологии», написанной в 1940 г., высказал мысль о том, что «переход от простой совокупности еще не оформившихся в науку знаний к науке является для каждой области знаний, в том числе и для психологии, крупным событием, подлинные источники и движущие силы которого очень важно уяснить себе для того, чтобы правильно понять ее дальнейшие пути и перспективы»[21]. Знания, еще не оформившиеся в науку на рубеже перехода к ней, свидетельствуют о роли практики в ее возникновении. В разных областях практической деятельности мы находим истоки отраслей психологии, возникших уже после самоопределения психологии.
ebooksa