Излагая программу журнала, редактор писал, что в нем будут обсуждаться не только вопросы философско-психологические, но и специальные — научной жизни, критики и библиографии.
В первую книгу вошли философские статьи В. С. Соловьева, С. Н. Трубецкого, психологические исследования Н. И. Шишкина, Н. Н. Ланге. В специальном разделе напечатаны отчеты Н. Я. Грота о Международном психологическом конгрессе в Париже и С. С. Корсакова о проходившем там же Международном конгрессе по психиатрии. Кроме обзора иностранных журналов были представлены и русские духовные журналы: «Православное обозрение», «Вера и разум», «Христианское чтение», рецензии на книгу Г. Фехнера «Элементы психофизики» и журнал В. Вундта «Философские этюды». В последующих книгах сохранялась та же структура. Отдельная рубрика отводилась полемике, а в приложение включались библиографический листок и списки книг для домашнего чтения. В каждой книге давалась информация о работе Московского психологического общества: протоколы заседаний, рефераты докладов.
В обращении к читателям в начале второго года издания ВФиП Грот отметил, что иностранные журналы (немецкие, французские, английские, американские) поместили отчеты о вышедших книгах ВФиП. Он выразил намерение примирить все направления мысли в одном «высшем, синтетическом мировоззрении», сделать журнал «органом мыслителей различных направлений». На упреки критиков этого курса Грот отвечал: «Стремление примирить все направления мысли, не есть отречение от одной общей руководящей задачи. идеи же свои мы выражаем достаточно ясно» (там же, 1890, кн. 3, с. VII). Обращаясь к читателям, он писал: «Напрасно упрекали наш журнал в отсутствии „знамени“. Мы не вывешиваем флага только потому, что не свойственно философам дорожить внешними символами более, нежели идеями. Идеи же свои мы выразили достаточно ясно» (там же, кн. 4, с. VII).
Статья главного редактора о задачах журнала была оценена некоторыми психологами как «миролюбивая философская нота», т. е. как дипломатический ход. Откровеннее Грот был в письме к отцу, которому признавался, что не хотел огорошивать публику готовой программой: «Я задумал журнал, чтобы отрезвить общество, направить его к высшим духовным идеалам, отвлечь его от пустой политической борьбы и повседневных дрязг, помочь примирению интеллигенции с национальными началами жизни, возвратить его к родной религии и здравым государственным идеалам, насколько такое примирение и возвращение вытекают из утверждения философской веры в личного бога, бессмертие души, свободу воли, в абсолютную красоту, добро и истину» (Николай Яковлевич Грот в очерках., 1911, с 332).
К 10-летию журнала (ВФиП, 1899, кн. 50), а затем к 20-летию отдельным изданием были напечатаны указатели опубликованных за истекшее время статей, отчетов, рецензий. По этим указателям видно, какое место занимали в журнале материалы по психологии, сколь последовательно освещалась деятельность Московского психологического общества. Постоянными авторами журнала были психологи философской кафедры Московского университета: Н. Я. Грот, Л. М. Лопатин, принявший впоследствии на себя редактирование журнала, Г. И. Челпанов, молодой тогда ученый, из номера в номер дававший рецензии на новые книги, помещавший в журнале свои первые теоретические статьи, Н. Н. Ланге, присылавший статьи из Одессы. Постоянным автором журнала был философ В. С. Соловьев, вокруг которого сплотилась группа московских философов — Е. Н. Трубецкой и С. Н. Трубецкой, Н. О. Лосский и др. Печатали свои статьи и сотрудники психологической лаборатории психиатрической клиники Московского университета, руководимой С. С. Корсаковым.
Журнал информировал своих читателей о событиях научной жизни — съездах, международных конгрессах по психологии, психиатрии, антропологии, о новинках литературы; печатались тематические списки книг для чтения по психологии и философии. Ряд статей был посвящен психологическому анализу творчества классиков русской литературы — Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского. Л. Н. Толстой, неоднократно бывавший на заседаниях Московского психологического общества, предоставил журналу свои статьи «К вопросу о свободе воли» и «Что такое искусство?».
К концу века позитивизм, распространившийся в 60-е годы прошлого века, уже не находил себе новых почитателей, к нему охладели и те, кто ранее находился под его влиянием. В это время внимание привлекли идеи энергетизма. Восприняв эти идеи, Грот, обращаясь к вопросу об отношении психики к мозгу, ставил его деятельность в зависимость от нематериальной психической энергии, ссылаясь при этом на закон сохранения и превращения энергии. На конгрессе по психологии, который состоялся в 1889 г. в Париже (это был первый Международный съезд психологов), Грот в докладе «Причинность и сохранение энергии в области духовной деятельности» уверял, что психическая энергия обусловливает физиологическую деятельность. Корреспонденция о съезде была помещена в ВФиП (1889, кн. 1).
В. Розанов в «Заметках о важнейших течениях русской философской мысли в связи с нашей переводной литературой по философии» (ВФиП, 1890, кн. 3), доказывая, сколь слаб и несостоятелен позитивизм, и отмечая русских сторонников позитивизма (М. М. Троицкого и К. Д. Кавелина), писал, что теперь позитивизм явление отживающее. Он с похвалой отзывается о работе В. Соловьева «Кризис западной философии. Против позитивизма». Это рассуждение, как писал обозреватель, вызвало большое движение в нашей литературе.
Понять роль и значение журнала ВФиП для психологической науки в последнее десятилетие XIX и первые годы XX в. для культуры того времени в целом можно, лишь выяснив состояние психологической науки в России и отношение к ней не только тех, кто непосредственно занимался этой наукой, но и общественности — представителей других наук, литературы, искусства, широких кругов интеллигенции.
В середине XIX в. психология объявляется самостоятельной наукой, до тех пор ее причисляли к наукам философским. Становление новой науки происходило и в нашей стране, и в Западной Европе. В 60–70-е годы широкий отклик получили выход в свет трактата И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» и его дискуссия с К. Д. Кавелиным о предмете, методе и задачах психологии. Программа развития психологической науки Сеченова вызвала шумную полемику в Казанском, Московском и других университетах и высших учебных заведениях, в периодической печати. В 80-е годы начались экспериментальные психологические исследования. Врачи-психиатры, следуя призыву Сеченова, стали создавать при психиатрических клиниках экспериментальные психологические лаборатории. Первую из них основал в 1885 г. В. М. Бехтерев при Казанском университете, затем открылись лаборатории в Харькове, Петербурге, Юрьеве (Тарту). Экспериментальное изучение психической деятельности проводилось врачами и физиологами в комплексе с анатомическими, морфологическими и физиологическими исследованиями, в тесной связи с медицинской практикой. В медицинских журналах публиковались материалы психологических исследований.
Сложилось такое положение: в университетах на историко-филологических факультетах психологию преподавали профессора кафедр философии, а на медицинском факультете психология входила в курсы психиатрии и в специальных лабораториях велись экспериментальные психологические исследования.
В 1889 г. Сеченов, заведовавший кафедрой физиологии в Петербургском университете, вышел в отставку и переехал в Москву, оставив за собой право читать лекции. Здесь он возобновил чтение лекций, а затем возглавил кафедру физиологии в Московском университете. Переход Сеченова в Московский университет стал большим событием в культурной жизни города. О его первой лекции, открывшей курс «Физиология чувствования», сообщили все газеты, вкратце изложив ее содержание. Однако, будучи профессором физиологии, Сеченов, по-прежнему находясь вне официальной психологической науки, не имел возможности вести в университете курс психологии, хотя, как и раньше, проблемы психологии занимали первостепенное место в его научной деятельности. Работы Сеченова этого периода были блестящим ответом его противникам, тем, кого он называл «патентованными психологами», философам, уверявшим, что его теория не дает возможности решать вопросы психологии.
В ноябре 1889 г. Сеченов начал читать публичные лекции по психологии в клубе врачей. Эти лекции собирали многочисленную и разнообразную аудиторию. С большим успехом прошла его лекция «Впечатления и действительность». Вскоре он опубликовал статью «Предметная мысль и действительность». Психологическую тему Сеченов избрал для речи на IX съезде русских естествоиспытателей и врачей. Председательствовавший на съезде К. А. Тимирязев во вступительном слове в числе замечательных ученых, которые «стяжали русскому имени прочную славу и за пределами отечества», назвал И. М. Сеченова. Ему предоставили первое слово для доклада. Встреченный овациями участников съезда, Сеченов говорил «О предметном мышлении с физиологической точки зрения».
Через все эти психологические работы проходит одна идея — доказательство отражательной сущности психики и ее роли в регулировании движений и действий человека.
Московское психологическое общество отдало дань уважения ученому, избрав его почетным членом. Однако Сеченов ни разу не был на его заседаниях, не вступал в полемику с авторами статей ВФиП, даже когда они явно направлялись против его учения. Напомним, что, заканчивая в свое время полемику с Кавелиным, он зарекся от каких бы то ни было дискуссий в будущем.
В такой обстановке развертывалась деятельность журнала ВФиП, определялись основные линии его содержания. Становление экспериментальной психологии повлекло дискуссию о ее развитии, об экспериментальных методах. Эта тема становится ведущей. Чтобы придать журналу репутацию «органа мыслителей разных направлений», на его страницах печатались исследования врачей-психиатров, членов Психологического общества, сотрудников психологической лаборатории при психиатрической клинике Московского университета, созданной Корсаковым и руководимой А. А. Токарским. Из переписки Грота с членом редакционного комитета философом С. Н. Трубецким видно, каково было отношение редакции к этим публикациям. Трубецкой писал Гроту, что необходимо сократить эти публикации: «Токарский не должен превышать указанной нормы, а он скоро займет весь журнал, на что я решительно не согласен. Это совершенно меняет весь характер журнала, заменяя его приложением, не имеющим ничего общего с философией и даже с психологией» (Николай Яковлевич Грот в очерках., 1911, с. 313).
Общим основанием исследований лаборатории Токарского, как он сам писал, были представления о психической жизни как совокупности рефлексов головного мозга. Значение психологической теории Сеченова заключалось в том, что в рефлекторной деятельности мозга был открыт способ детерминации психики объективным миром. Установление причинной связи между внешним воздействием и ответными действиями стало основой для признания познаваемости психической деятельности. Эксперименты в лаборатории Токарского, опиравшиеся на объективный метод, свидетельствовали о зависимости психики от внешних воздействий, доказывали предметность восприятия. Эти выводы и вызвали возражения Трубецкого и других сторонников интроспективной психологии и субъективного метода.
Издатели ВФиП брали на себя руководство психологической наукой страны. Грот в статье «Жизненные задачи психологии» (ВФиП, 1890, кн. 4), напоминая о споре Сеченова и Кавелина, сетовал, что духовное существование человека не стало источником учений психологов. «Не арена житейских отношений, не поприще литературы и исторически пройденного человеком пути мышления, творчества и вообще духовного существования являются источниками вдохновения для учений психологов, а физиологические и психофизиологические лаборатории, клиники врачей-психиатров, — наконец, тюрьмы и колонии преступников, где экспериментируют те же врачи» (там же, с. 179). Задача психологии, утверждал автор, — изучение целого существования личности путем изучения собственного внутреннего опыта и сравнения с опытом других, выясненным через биографии разных личностей.
Грот не отрицал эксперимента в психологии, как это ранее делали М. М. Троицкий, М. И. Владиславлев и другие университетские профессора философских кафедр. Они относились с большим равнодушием к экспериментальной психологии в Западной Европе, вводимой Вундтом и быстро набиравшей силу, а к эксперименту, выдвинутому Сеченовым в его программе развития психологической науки, проявляли открытую враждебность.
Известность экспериментальной психологической лаборатории Вундта, деятельность психологических лабораторий в медицинских клиниках России заставили все же признать открытие новой области психологических исследований. Проблема заключалась в том, каким должен быть этот эксперимент и экспериментальный метод, какие разделы психологии подлежат экспериментальному изучению. В статье «Основания экспериментальной психологии» (ВФиП, 1895, кн. 30) Грот утверждал, что эксперимент сулит переворот в судьбах психологии, но речь может идти лишь о чисто психических отношениях, связях между психическими явлениями, законами и процессами. Он писал: «чистая экспериментальная психология, как и вообще психология, есть поэтому та наука, которая изучает законы и связи душевных явлений, состояний, фактов, — совершенно независимо от значения и характера физических и физиологических явлений и процессов, сопровождающих психическую деятельность и психическое взаимодействие субъектов» (там же, с. 597). И далее: «главную роль играет самонаблюдение, или внутренний опыт, а внешний имеет значение совершенно побочное. Недостаточное сознание этого факта было роковой ошибкой Вундта» (с. 597–598).
ebooksa