— По-моему, рана отекла от горячей воды, а так ничего особенного, — успокоила ее Эми и, коснувшись шва, тихо вскрикнула.
— Ну, тебе виднее, — пробормотала Одри. — Заходи, не впускай холод.
Включив карманный фонарик, она пошарила в ящиках тумбочки. Эми осмотрелась в комнате. На подоконнике стояла небольшая фарфоровая статуэтка Девы Марии с младенцем. Занавеску Одри подоткнула под ее основание. На тумбочке, рядом с пустой чашкой, лежала Библия. Видно, хозяйка комнаты пила чай — края чашки были окрашены коричневым.
— Думала, у вас изъяли чайные пакетики, — заметила Эми, указав на улику.
— Кто хочет — тот всегда найдет, — сухо буркнула Одри.
— Гейнор нет в комнате. Вы ее не видели?
— Наверное, опять в лесу, шляется, задрав юбку. Охмуряет охранников.
Кровать Одри была застелена выцветшим розовым покрывалом. Вязано крючком… Сколько труда и терпения!
— Покрывало связали сами?
— Убила на него два месяца. Я тогда была беременна Лаурой. Уж сорок лет прошло.
Женщина поморщилась, открыв нижний ящик тумбочки.
— Что с вами произошло, Одри? Я имею в виду синяки на теле. Заметила, когда мы сгоняли вес в душевой.
Одри бросила на нее подозрительный взгляд, затем коротко кивнула, и Эми рассмотрела под цветастой ночной рубашкой тяжелый золотой крестик, висевший между грудями.
— Вошла в одну волшебную дверцу, — фыркнула Одри и, заметив недоумение на лице Эми, продолжила: — Думала, что выхожу замуж за принца, а он оказался чудовищем. Вот такая сказочка.
— И давно он с вами так обращается? — сдавленно спросила Эми.
— Ну, я тогда еще не забеременела первенцем. Выходит, сорок три года.
Эми потрясло и даже разгневало ее равнодушие.
— Почему же вы от него не ушли?
— Странная история. Таким женщинам, как я, частенько задают подобный вопрос. Почему не уходишь? А правда, почему? Разве сложно бросить мужа, когда у тебя на руках двое детей, и начать все заново? Задают и другой вопрос: как вы позволили мужу вас бить? Похоже, в этом виноваты сами женщины…
— Извините, я просто…