Надо сказать, что у русских было всё не так-то просто, весь транспорт, въезжавший в пограничную зону, брался на учет, хотя и далеко не всегда проверялся. В пограничной зоне было намного больше, чем в целом по стране, агентов КГБ (пограничные войска относились к КГБ) и добровольных осведомителей из числа «друзей пограничников». Они исправно доносили обо всем подозрительном, что происходило на их глазах. Но сейчас ничего из этого не должно было сработать, потому что машину планировалось использовать только один раз и на этом всё.
Машина остановилась у самой кромки льда на подмороженном песке.
— Наблюдаю цель, — проговорил шведский снайпер, — один человек выходит из машины. Сколько внутри не вижу.
…
— Один человек… вижу вспышки. Две. Один. Три.
Натирбофф выдохнул.
— Подтверждение
Сам он подтверждать ничего не стал — у группы эвакуации не было очков ночного видения, а светить обычным фонарем— дураков нет, мало ли кто увидит. По его словам, сани двинулись к берегу…
…
Остаток пути Натирбофф преодолел пешком. У самой кромки льда — он остановился.
— Пассат, — произнес он.
— Всадник, сэр, — послышалось от водителя.
Тогда Натирбофф сошел со льда на песок.
— Как все прошло?
— Лучше не бывает, сэр. Давайте уберемся, что ли, отсюда, сэр?
— Сколько персон с вами?
— Один, сэр. Точнее, одна.
Натирбофф не хотел… но он почувствовал, как дрогнуло сердце. Он не видел Ирину несколько лет… Не имел права даже думать о ней. Но…
— И еще, сэр. Тут полная машина. Какие-то коробки.
— Она была только одна?