Когда этот козел каким-то чудом увернулся из-под колес грузовика — Френк Хемни, бывший водила-дальнобойщик, пойманный за перевозкой взрывчатки на своей фуре, отсидевший и уже ставший активным боевиком ГГД[39] — выругался на языке, на котором никто кроме него не понимал. Это был кант или шелта — язык тревеллеров[40].
— Сукин сын!
— Что ты говоришь? — переспросил сидящий рядом Колдфилд.
— Он вывернулся! Ушлый сукин сын.
— Догоняй его! Надо попробовать еще!
— Ты что, идиот? Здесь не Дерри чтобы гонки со стрельбой устраивать. Попробуем в другой день…
…
Группа ликвидации, которой поручили убрать советского генерала, вернулась на базу, в дом, который они сняли, в дурном настроении. Понятно, что дело провалилось, и винить надо было только самих себя.
— Брось, Вик, — попробовал урезонить его Хемни, — всякое бывает. Иногда клиент ушлым оказывается. Через какое-то время попробуем еще раз.
Вместо ответа — Колдфилд зарядил своему подчиненному в челюсть, тот упал.
— Слушайте меня, недоноски, — сказал он, обводя взглядом тех шестерых, которые стояли в комнате; вместе с ним самим и Хемни, который не стоял, а лежал — их было восемь, две стандартные САСовские четверки, два патруля — каждый из нас накосячил и для каждого этого второй шанс. — Поняли? Мне на хрен не нужны оправдания. Когда кто-то лажает — это лишает шанса каждого из нас. Поняли это? Вернусь поздно.
…
Единственной тачкой, которую он знал и умел хорошо водить из тех какие были в его распоряжении — был Фольксваген Жук. Машина, широко распространенная как по ту сторону Железного занавеса, так и, как оказывается, по эту. Маленький автомобиль, с устаревшим двигателем воздушного охлаждения, тарахтящий как газонокосилка и неспособный набрать даже сотню, он тем не менее имел одно стратегическое преимущество — он был самым обыкновенным, неприхотливым, не запоминался и нигде не бросался в глаза.
В ближайшем городке — маленьком, ничем не приметном немецком городишке — он остановился чтобы купить местную газету. Расплатился местными медяками. Раскрыл раздел объявлений, просмотрел
Ага…
Он проехал чуть дальше, остановился у общественной телефонной кабины. Набрал номер.
— Господина Штрауса будьте добры…
— Это я, слушаю.
— Вы продаете румынский спальный гарнитур на две персоны?