Начала политической экономии и налогового обложения

Нет ничего обыкновеннее, как то, что цены шляп или солода возвышаются вследствие установления налога; они поднимаются оттого, что в противном случае невозможно было бы доставить необходимое предложение. То же самое происходит и с трудом: когда задельная плата обложена налогом, он возвышается, потому что в противном случае нельзя было бы поддержать необходимое народонаселение. Не признает ли того же самого и Буханан, утверждая, что «если бы действительно рабочий был доведен до потребления одних предметов необходимости, то он не потерпел бы дальнейшего уменьшения своего вознаграждения, потому что не мог бы на таких условиях продолжать поддерживать свою расу?»

Предположим, что страна находится в таких обстоятельствах, что самый низший класс рабочих призывается не только содержать свою семью, но еще и увеличивать ее и что в соответствии с этим определяется их задельная плата. Могли бы они размножаться в требуемом размере, если бы налог поглощал часть их задельной платы и доводил их до совершенной крайности?

Не подлежит сомнению тот факт, что товар, обложенный налогом, не возвысится в цене в размере налога, если спрос на него уменьшится без уменьшения в его количестве. Если бы металлические деньги были во всеобщем употреблении, то ценность их не возвышалась бы долго вследствие действия налога и в размере возвышения его, потому что при более высокой их цене спрос на них уменьшился бы, но количество их не уменьшилось бы. Без сомнения, та же причина оказывает часто влияние на задельную плату за труд; число рабочих не может быстро увеличиваться или уменьшаться в соответствии с возрастанием фондов на содержание их; но в предположенном случае нет необходимости в уменьшении спроса на руки, и даже в случае такого уменьшения спрос не понизился бы в соответствии с налогом. Буханан забывает, что капиталы, взимаемые в виде налога, употребляются правительством на содержание хотя и непроизводительных, но все же рабочих. Если бы труд не возвышался при обложении налогом задельной платы, то чрезвычайно увеличилось бы соперничество в спросе на труд, ибо капиталисты, не участвовавшие в платеже этого налога, располагали бы прежними капиталами для употребления труда, между тем как правительство, получавшее налог, имело бы добавочный капитал для той же цели. Между правительством и народом возникло бы тогда соперничество, и следствием этого соперничества было бы возвышение цены труда. Употреблялось бы прежнее число рабочих, но задельная плата их была бы более значительна.

Если бы налог взимался сразу с владельцев капитала, то капитал их на содержание труда уменьшился бы в том же размере, в каком увеличился бы капитал правительства того же назначения, и, след., не произошло бы повышения задельной платы, потому что хотя спрос и оставался бы тот же, но не было бы прежнего соперничества. Если бы, установив налог, правительство вывезло бы в один прием всю выручку с него за границу в качестве субсидии иноземному государству и если бы вследствие этого налог был посвящен на содержание иностранных, а не английских рабочих – солдат, матросов и т. д., – то в таком случае, без сомнения, уменьшился бы спрос на труд и задельная плата могла бы вовсе не возвышаться, хотя и была бы обложена налогом. Но то же самое случилось бы, если бы налог взимался с предметов потребления, с прибыли на капитал, или, если бы та же сумка взималась каким-нибудь другим способом для доставления упомянутой субсидии: в стране употреблялось бы менее труда; в одном случае возвышение задельной платы встретило бы препятствие, в другом – она непременно должна понизиться.

Но предположим, что по получении от рабочих налога с задельной платы он отдается даром хозяевам их: это увеличило бы их денежный капитал на содержание труда, но не умножило бы ни припасов, ни числа рук. Итак, увеличилось бы только соперничество между теми, кто дает занятие труду, и налог, в конце концов, не повлек бы за собою никакого убытка ни для хозяина, ни для рабочего. Первый стал бы платить дороже за труд, прибавка, получаемая рабочим, отдавалась бы в виде налога правительству и снова возвращалась бы хозяину. Но не следует забывать, что продукт налога вообще расходуется расточительно, что он получается всегда в ущерб удобствам и удовольствиям народа и что чаще всего он или уменьшает капитал, или замедляет его накопление. Уменьшая капитал, налог стремится уменьшить действительный фонд на содержание труда, след., уменьшает действительный на него спрос. Итак, налоги вообще, настолько они посягают на действительный капитал страны, сокращают спрос на рабочие руки, и, след., вероятное, но не необходимое действие налога на задельную плату будет то, что хотя бы задельная плата и возвысилась, но возвышение это не было бы в точности равно сумме налога.

Ад. Смит, как мы уже видели, вполне соглашается с тем, что действие налога на задельную плату состоит в увеличении ее по крайней мере на сумму, равную налогу, и что если не прямо, то в конечном результате налог этот выплачивается хозяином. До сих пор мы совершенно с ним согласны; но мы существенно расходимся с ним во взгляде на последующее действие подобного налога.

«Итак, если даже прямой налог на задельную плату, – говорит Ад. Смит, – будет выплачиваться самим рабочим, все-таки нельзя сказать в собственном смысле слова, что налог падает на него, по крайней мере, если спрос на труд и средняя цена товаров остаются после установления налога прежние.

Во всех подобных случаях лицо, непосредственно эксплуатирующее рабочего, уплачивало бы в действительности не только налог, но даже несколько более. Окончательная уплата в различных случаях упала бы на различные лица. Возвышение, которое может быть произведено таким налогом в размере задельной платы за мануфактурный труд, было бы уплачено фабрикантом, который был бы принужден и имел бы право переложить его с прибылью на цену своих товаров. Возвышение в цене земледельческого труда, которое мог бы повлечь за собою подобный налог, было бы уплачено фермером, которому для содержания прежнего числа рабочих было бы необходимо расходовать больше капитала. Чтобы возместить этот излишек капитала, вместе с обыкновенною прибылью на капитал ему непременно нужно будет удержать в своих руках более значительную долю, или – что одно и то же – ценность более значительной доли произведений почвы, и, след., он будет платить меньшую ренту землевладельцу. Окончательный платеж этого увеличения задельной платы вместе с увеличением прибыли фермера, уплатившего вперед прибавочную задельную плату, упал бы в этом случае на землевладельца. Во всяком случае, прямой налог на задельную плату труда с течением времени необходимо должен повлечь за собою как более значительное уменьшение поземельной ренты, так и более значительное увеличение цены мануфактурных товаров, чем какое последовало бы от непосредственного обложения на сумму, равную налогу, частью поземельной ренты, частью предметов потребления».

(Vol. III, р. 337)

Смит утверждает в этом месте, что прибавка задельной платы, которую выдает фермер, упадет в конце концов на землевладельцев, которые станут получать меньшую ренту; но что прибавка задельной платы, поступающая из кармана фабриканта, произведет возвышение в цене мануфактурных изделий и, след., упадет на потребителей этих изделий.

Предположим, что общество состоит из землевладельцев, фабрикантов, фермеров и рабочих. Что рабочие будут вознаграждены за налог – против этого не спорят; но кто вознаградит их за него? Фабриканты не могли бы уплатить ничего, так как, если бы цена их товаров возвышалась в пропорции расходуемой ими прибавки задельной платы, то они находились бы в лучшем положении после введения налога, чем до него. Если бы суконный фабрикант, шляпочник, сапожник и другие могли возвысить цену своих товаров на 10 %, предполагая, что этих 10 % было бы вполне достаточно для вознаграждения их за возвышение задельной платы, если бы, как говорит Ад. Смит, «они имели право и были принуждены переложить эту прибавку с прибылью на цену своих товаров», то каждый из них мог бы продолжать потреблять столько же других товаров, как и прежде, и, след., они нисколько не участвовали бы в платеже налога. Если бы суконный фабрикант платил дороже за свои шляпы и башмаки, то он получал бы больше за свое сукно, и если бы шляпочник покупал дороже сукно и башмаки, то он продавал бы дороже свои шляпы. Они покупали бы все мануфактурные товары так же выгодно, как и прежде, и пока хлеб не возвысился бы в цене, как и предполагает д-р Смит, и пока в их распоряжении находилась бы прибавочная сумма на покупку хлеба, до тех пор вместо потери они были бы в выгоде от подобного налога.

Итак, если ни рабочие, ни фабриканты не платят этого налога и если фермеры также вознаграждаются за него понижением ренты, то одни землевладельцы подвергнутся всей его тяжести и еще должны будут способствовать увеличению прибыли фабрикантов. Но чтобы это произошло, им нужно было бы потребить все мануфактурные товары страны, ибо увеличение цены, разложенное на всю массу, лишь немногим превышает налог, которым были первоначально обложены мануфактурные рабочие.

Никто, однако, не станет отрицать, что суконный фабрикант, шляпочник и все другие фабриканты суть взаимные потребители продуктов друг друга; никто не станет оспаривать, что всякий рабочий потребляет мыло, сукно, башмаки, свечи и другие товары; а след., невозможно всей тяжести этого рода налогов падать единственно на землевладельцев.

Но если рабочие не платят никакой доли налога и тем не менее цена мануфактурных изделий возвышается, то задельная плата должна возвыситься не только для того, чтобы вознаградить их за налог, но также и за вздорожание необходимых мануфактурных предметов; и это повышение, насколько оно касается земледельческого труда, станет новою причиною понижения ренты, а насколько касается мануфактурного труда, произведет новое возвышение цены мануфактурных товаров. Это возвышение цены товаров подействует, в свою очередь, на задельную плату, и действие, и обратнодействие сначала задельной платы на товары, потом товаров на задельную плату будут так продолжительны, что нельзя определить им границ. Аргументы, на которых основана эта теория, ведут к таким нелепым заключениям, что легко заметить с первого взгляда всю ее несостоятельность.

Все изменения, которым подвергаются прибыль на капитал и задельная плата за труд вследствие возвышения ренты и предметов необходимости при естественном движении общества и возрастающей затруднительности производства, наступят точно так же под влиянием возрастания задельной платы от налога; таким образом, потребление рабочего, точно так же как и хозяев его, будет уменьшено действием налога, и не только этого налога в частности, но и всякого другого, простирающегося на ту же сумму, так как все они имеют стремление уменьшать фонд, служащий на содержание труда.

Ошибка Ад. Смита заключается прежде всего в том предположении, что всякий налог, платимый фермером, необходимо должен падать на землевладельца в виде уменьшения ренты. Что касается этого предмета, то я уже высказался о нем чрезвычайно подробно и, кажется, удовлетворительно доказал читателю, что с тех пор как употребляется больший капитал на обработку земли, не платящей ренты, и с тех пор как выручка, получаемая от этого капитала, определяет цену сырых произведений, из ренты не может быть сделано никакого вычета. Итак, фермер или вовсе не получит вознаграждения за налог на задельную плату, или если и получит, то это произойдет только вследствие вздорожания сырого продукта.

Если налог для фермера слишком тяжел, то он может возвысить цену своих сырых произведений, чтобы стать на общий уровень с другими промышленниками; но налог на задельную плату, который обременял бы его предприятие не более чем другие отрасли промышленности, нельзя было бы ни переложить, ни возместить возвышением цены земледельческих произведений; потому что та же причина, которая побуждала бы его возвысить цену на хлеб, т. е. желание вознаградить себя за налог, заставила бы суконного фабриканта возвысить цену на свои материи, а сапожника, шляпочника и фабриканта обоев возвысить цену обуви, шляп и обоев.

Если бы все они могли увеличить цену своих товаров, чтобы с прибылью вознаградить себя за налог, то как все они суть взаимные потребители товаров друг друга, то очевидно, что налог никогда не был бы выплачен, ибо если всякий в состоянии вознаградить себя за него, то где же плательщики?

Итак, я успел, кажется, доказать, что всякий налог, который будет иметь следствием возвышение задельной платы, будет выплачиваться посредством уменьшения прибыли, и что, след., налог на задельную плату есть в действительности не что иное, как налог на прибыль.

Закон подразделения продукта, труда и капитала между задельной платой и прибылью, который я старался доказать, кажется мне столь несомненным, что я расположен думать, что, за исключением непосредственного действия, составляет лишь незначительную разницу то, облагается ли налогом прибыль на капитал или задельная плата труда. Облагая налогом прибыль на капитал, вы, по всей вероятности, изменили бы уровень возрастания фондов на содержание труда, и задельная плата, достигнув слишком значительной высоты, перестала бы соответствовать размеру этих фондов. При обложении задельной платы вознаграждение, достающееся рабочему, также утратило бы соответствие с размерами фонда, потому что было бы слишком низко. Естественное равновесие между прибылью и задельной платой восстановилось бы в одном случае через понижение, в другом – через повышение денежной задельной платы. Итак, налог на задельную плату падает не на землевладельца, но на прибыль с капитала; он «не дает права и не принуждает хозяина-фабриканта переложить его с прибылью на цену товаров, потому что фабрикант не будет в состоянии увеличить их цену и должен, след., один без вознаграждения уплатить подобный налог»[23].

Если действие налогов на задельную плату таково, как я его описал, то они не заслуживают того порицания, с каким выразился о них д-р Смит. Вот что говорит он по поводу таких налогов: «Утверждают, что эти налоги и некоторые другие того же рода, возвышая цену труда, разорили бо́льшую часть мануфактур в Голландии». Подобные же налоги, хотя и не столь тяжелые, взимаются в Милане, в Генуе, в герцогстве Моденском, в герцогствах Парме, Пьяченце и Гвастале и в Папской области. Один довольно известный французский писатель предложил преобразовать финансы своей страны посредством замены этим наиболее разорительным из всех налогов большей части других: