5. Септимий Север (193–211) сначала продолжал политику своего предшественника, но спустя некоторое время изменил свое отношение к христианам. Он запретил переход в иудейство, вернее полное присоединение через принятие обрезания (201 г.), а также исповедание христианства (Spaet. Sept. Sev. 17). Так началось пятое гонение, известия о котором сохранились в отношении двух стран. В Александрии погибли Леонид и несколько учеников его сына Оригена. В Карфагене совершилось знаменитое мученичество св. Перепетуи и Фелицытаты с их тремя спутницами.
При следующих правителях наступило затишье, хотя ученый юрист Домиций Ульпиан и составил тогда собрание враждебных христианству императорских рескрипотов (Lactant. Instit. V, 11). Ослабление гонения при Антонине Севере Каракалле (211–217) объясняется его юношескими годами.
Елагабал (218–222) носился с планом объединения всех культов, в том числе и христианства, служением сирийскому солнцу, которому он следовал.
Александр Север (222–235) явился религиозным эклектиком и от своей дружественной христианам матери Юлии Мамеи научился признавать христианство, как правильную форму богопочитания. Он приказала поставить в свой ларарий статую Христа рядом с Аполлонием Тианским, Авраамом и Орфеем, а слова Христа у Луки (7, 31), именно в редакции Дидахэ (1, 2), велел начертать на стенах своего дворца и других официальных зданий.
Он желал построить также храм и Христу. В самом деле он, несмотря на протесты харчевников, отвел христианам публичное место для богослужебного здания. Мягкий образ действий императора не исключал применения насильственных мероприятий против христиан со стороны отдельных должностных лиц. По преданию, на его время падает мученичество св. Цецилии, а также и упоминаемого в его актах епископа Урбана, несомненно, папы Урбана (222–230).
6. Гораздо тяжелее было положение христиан в правление Максимина Тракса (235–238). Он преследовал как приверженцев своего предшественника, так и покровительствуемых им христиан. Его эдикт был направлен, главным образом, против клира. Папа Понтий и антипапа Ипполит были сосланы на остров Сардинию, климат которой причинил им скорую смерть (Catal. Liberianus). До кровопролития, по крайней мере слишком большого, как кажется, дело нигде не доходило. Исключение представляют провинции Понт и Каппадокия, где вследствие сильного землетрясения фанатизм черни обрушился против христиан (Firmil. ep. Y Cypr. ep. 75, 10; Orig. in Math. hom. 39). Впрочем, вражда продолжалась недолго. Максимин по собственной инициативе вскоре прекратил гонение и мир держался при Гордиане (238–244) и Филиппе Арабе (244–249). О последнем носился даже слух (Ens. VI, 34; VII, 10, 3), будто он христианин. Причиной этого, вероятно, было его дружелюбное отношение к христианам. Если бы это было и верно, то император, во всяком случае, только тайно исповедывал христианство, так как в публичной жизни он выступал, как язычник.
7. Исключая кратковременное гонение при Максимине, церковь наслаждалась 40-летним миром и за это время сильно увеличилась в объеме. Этому внешнему росту не соответствовало внутреннее содержание. В многочисленных членах церкви господствовало равнодушие. И вот для того, чтобы очистить ее, Бог попустил, как замечает Киприан (de lapsis 4), новое гонение. Виновником его был Деций (249–251). С целью вернуть все более клонившейся к упадку империи ее прежний блеск, он признал прежде всего необходимым для этого возвратить в прежнюю религию всех многочисленных христиан; при этом он с такой планомерностью и энергией принялся за это дело, что его гонение превзошло все предыдущие. Все христиане должны были отречься от своей религии. Из опасения перед грозившими, а вскоре затем и примененными карами, действительно, началось массовое отпадение (Cypr. de laps 7–9 Eus. VI, 41). Одни на самом деле принесли жертвы богам (sacrificati), другие воскурили фимиам перед их изображениями (turificati), третьи путем представления удостоверения или через внесение в официальный список доказывали выполнение ими воли императора (libellatici, acta facientes). Не было недостатка среди христиан и в героизме. Многие предпочли пожертвовать скорее жизнью, чем верой. В их числе были папа Фабиан и в Смирне пресвитер Пионий. В начале 251 г. Деций принужден был несколько отступить от своей жестокости, так как цель не была достигнута. Когда он пал в борьбе против готов, то наступил полнейший мир, продолжавшийся и при его преемнике Галле (251–253), относившимся сначала совершенно безразлично к христианам. Испытание, однако, еще не кончилось. В непродолжительном времени появилась страшная чума, обезлюдившая всю империю. Тогда для отвращения зла император приказал приносить умилостивительные жертвы Аполлону. Так как христиане категорически отказывались в этом участвовать, то мучения для них опять возобновились. Ныне, впрочем, они были лучше к этому подготовлены, чем при Деции. Отсюда даже падшие несли наказание за свой прежний грех. Папа Корнелий умер в ссылке.
8. С восшествием на престол Валериана (253–260) мир опять водворился. Новый император имел много христиан в своем дворце. Вскоре, однако, под влиянием науськиваний своего любимца Маркиона, отношение его к ним переменилось (Eus. VII, 10–12). Указом 257 г. епископам, пресвитерам и диаконам предписывалось под страхом ссылки принести жертвы, а за посещение кладбищ и отправление богослужения угрожалось смертной казнью. Вторым эдиктом (258, см. Cypr. ep. 8, 10) было приказано казнить высших клириков, если они оставались непреклонными, а также и выдающихся мужей из среды мирян, если потеря их достоинства и имущества не приводила к отпадению. Женщины за то же преступление подвергались конфискации имущества и ссылке, а слуги императорского дома, сверх отнятия имуществ, осуждались на принудительные работы в императорских имениях. Гонение было весьма кровавое. С пленением императора в персидской войне оно быстро прекратилось за исключением востока, где некоторое время свирепствовал узурпатор Маркиан. Сын Валериана, Галлиен (Eus. VII, 13) не только предоставил христианам спокойствие, но и возвратил им обратно также кладбища и богослужебные места, конфискованные у них во время гонения. Несмотря на запрещение христианской религии существование таковых было возможно отчасти на основании закона Септимия Севера о «Collegia funeraticia», а отчасти просто вследствие снисхождения отдельных императоров. Реституция, вероятно, коснулась также и отдельных лиц, достоинства и имущества которых прежде были секвестрованы. Знаменитыми мучениками этого времени были в Риме папа Сикст II и его диакон Лаврентий, в Африке Massa candida или большое число точнее неизвестных мучеников в Утике, а также епископ Киприан Карфагенский, в Испании Фруктуозий, епископ Террагонский и его диаконы Авгурий и Евлогий.
9. Вероятно, при Галлиене произошло не только заключение modus vivendi между римским государством и церковью, но также и признание христианства в качестве religio lictia. Для продолжительного мира пора еще не настала. Спустя некоторое время при Клавдии II опять полилась кровь мучеников в Риме и Италии. Во всяком случае, в лице Аврелия на Римский престол вступил новый гонитель христиан (270–274; Eus. VII, 30; Lact. de morte parsec. 6). Будучи горячим почитателем языческих богов, он в первые годы своего правления тем не менее твердо держался Галлиенова эдикта. Приняв жалобу христиан Антиохии на захват церковного здания Павлом Самосатским, Аврелиан приказал возвратить его правомерному епископу Домну. Позднее он перестал скрывать свою враждебность. В 275 г. явился эдикт о гонении. Впрочем, последний не имел большого значения. Аврелиан вскоре умер, а его преемники Тацит, Проб и Кар не продолжали его политики.
10. Диоклетиан (284–305) и его соавгуст Максимиан (286–305) так же, как и цезари Галерий и Констанций, долгое время оставляли христиан в покое. Продолжительный мир в высшей степени способствовал распространению веры. В больших городах были сооружены пышные христианские храмы. В короткое время новая религия, казалось, брала перевес над древней. В своем указе, конечно, не без преувеличения, позднее (313) император Максимин объявил, что к христианству в это время «примкнули почти все мужи» (Eus. IX, 9). Окончательная победа нелегко, однако, далась церкви. Вняв цезарю Галерию и другим единомышленным с ним язычникам, Диоклетиан круто изменил свою религиозную политику и поднял новое десятое гонение, самое ужасное из всех существующих, последнюю решительную борьбу между язычеством и христианством. Прелюдией было очищение войска, причем солдатам предлагалось на выбор или принести жертву, или оставить службу (Евс. 8, 1); впрочем, некоторым пришлось расстаться и с жизнью. Настоящая буря началась в 303 г. Последовательно друг за другом явились 4 эдикта, затронувшие все стороны христианства. Первый (Eus. VIII, 2; Lactat. de morte 13) предписывал разрушить храмы, сжечь святые книги, лишить всех христиан всех гражданских прав, почетных лиц их ранга и достоинства, а находящихся на императорской службе, сверх того, и свободы. Приведение эдикта в исполнение здесь и там привело к кровопролитию. В Никомидии было 4 мученика. Пожар в императорском дворце был приписан злонамеренности христиан, почему было предписано казнить всех, кто не принесет жертвы. Мотивом для дальнейших мероприятий явились беспорядки в Сирии и Каппадокии. Отсюда второй эдикт (Eus. VIII, 6) подвергал тюремному заключению всех клириков. Третий (Eus. ib.) повелевал принуждать с пристрастием к жертвоприношению. Наконец четвертый (Euc. de mart. Pal. 3) указ требовал принуждать всех христиан к жертвоприношению (304 г.), после того как амнистия, данная Диоклетианом по случаю своих виценналий, доставила им кратковременное облегчение. Повсюду полились ужасающие потоки христианской крови. Исключение составляла только префектура Галлии. Констанций, правитель этой области, ограничился исполнением только первого эдикта. Сын его Константин после его смерти продолжал то же кроткое правление. В Италии и в Риме христиане, по крайней мере, некоторое время пользовались спокойствием благодаря Максенцию (306–312 гг.). Равным образом, к ним относился более толерантно Лициний в Паннонии, Далмации и Норике. Напротив, на востоке кровопролитие с небольшим перерывом продолжалось в сущности до 311 г. В качестве августа преемником Диоклетиана был Галерий, истинный виновник гонения, а новый цезарь Максимин Даза даже его превзошел в жестокости. Но борьба была безуспешна. Галерий прямо объявил об этом в эдикте 311 г. (Lact. dm. 34 Eus. VIII, 17), дозволявшем христианам оказательство их религии. Дальше по этому пути пошел Константин. Когда он выступил в походе против Максенция и ближе познакомился с христианством, то после полного поражения своего врага у Мильвийского моста в Риме (312 г.) он, совместно со своим зятем Лицинием, в 313 г. издал Миланский эдикт. Последний, уничтожив существовавшие в эдикте Галерия (Eus. X, 5; Lact. 48) ограничения, обеспечивал за всяким свободное осуществление религии, возвращал христианским общинам все конфискованные во время преследования храмы и имущества и признал за их общинами права юридического лица. Новый возглашенный эдиктом порядок имел еще противника в лице Максимина, который, несмотря на мир 311 г., опять возобновил гонение. Решительное сражение у Адрианополя кончилось, однако, не в его пользу (314 г.). Победитель Лициний сделался владыкой востока. Вместе с этим возымел здесь силу и Миланский эдикт.
Переход Константина в христианство имел столь важное значение для Римской империи и вообще для всей мировой истории, что нет ничего мудреного, если это событие вскоре стало представляться в особом освещении. В церковной истории (IX, 9) Евсевий только сообщает: «в борьбе против Максентия император призвал на помощь небесного Вседержителя и Спасителя Христа и после своей победы приказал на сооруженной в честь этого колонне изобразить себя со знаком освобождения в правой руке, а на цоколе начертать надпись, что с помощью этого спасительного знака он освободил город от ига тирана». Второй современный повествователь Лактанций, «De mortibus persecutorum», (44), отмечает просто: «Commonitus est in quiete Constantinus, ut caeleste signum Dei notaret in scutis, atque ita praelium committeret», etc. (В Vita Constantini, I, 28–29), Евсевий со ссылкой на самого Константина более подробно об этом событии сообщает, что император после полудня со всеми бывшими вокруг него воинами увидел составившийся из лучей солнца знак креста с надписью: «Христос», а в следующую ночь с этим же знаком явился к нему Христос и приказал ему сделать по этому образцу военный знак, именно украшенное монограммой Христа военное знамя, Лобарум, как оно было названо. Сообщение это не свободно от упреков, почему, именно, явление креста в том виде, как оно здесь рассказано, хотя свидетелем этого было все войско, не нашло себе места в более ранних известиях о событии. В основе всего этого несомненно имеется доля истины. Действительно мы не имеем никаких данных, оспаривая самый факт видения Константином сияющего, подобного кресту, знака на небе, и это тем более, что современные этому языческие писатели так же единогласно говорят о божественной помощи Константину в этом деле.
На Диоклетианово гонение падает, между прочим, мученичество фиваидского легиона, о чем нам впервые сообщает епископ Евхерий Лионский около 450 г. Согласно этому известию этот легион за свой отказ принять участие в преследовании христиан, своих братьев, в Агауне (Сан-Морис) в кантоне Валис Максимианом дважды был децимирован и, наконец, поголовно казнен. В числе других особо здесь именуются Мавриций, Эксуперий и Кандид. По другим позднейшим сообщениям часть этого легиона была казнена также и в других городах по Рейну, именно в Тревии, Бонне, Кельне и Ксанте. Наверное здесь имел место факт мученичества, но совершенно не в таком виде и размере, как повествует легенда. Аллар (V, 335–364 гг.) относит это ко времени Багауденова восстания (286 г.), причем объектом мученичества признает не легион, а вспомогательную когорту в несколько сот человек.
Не лучше обстоит дело и с мученичеством св. Урсулы и 11 000 дев из Британии, истребленных в Кельне гуннами на возвратном пути их из паломничества в Рим. Что здесь мы имеем также исторический корень, показывает относящаяся, по меньшей мере, к V в. Клематиева надпись в алтаре кельнской церкви св. Урсулы, в которой засвидетельствована мученическая смерть святых дев. С другой стороны, однако, надо признаться, что наши знания и ограничиваются только содержанием этой надписи. Все остальное относится к саге. Что касается числа, то помянутая надпись говорит только об 11 девах. Возможно, впрочем, что число легенды объясняется просто видом надписи: «XI M. (artyres — ilia) Virgines».
§ 17. Борьба с христианством путем духовного оружия
Язычество выступило на борьбу против христианства не только с помощью государственной власти, но и при посредстве духовного оружия. Является ряд сочинений, в которых оно прямо или косвенно оспаривается. Кроме двух случайно упомянутых писаний, в этом отношении могут быть указаны: «Правдивое слово» философа Цельса, написанное в 170–185 гг., пять книг против христиан неоплатоника Порфирия, составленных в 270–275 гг., и труды Гиерокла, начальника вифинской провинции, около 303 г. Частью вследствие императорского указа от 448 года, повелевшего уничтожить сочинения Порфирия, а возможно и других враждебных христианству авторов, частью вследствие игнорирования их со стороны позднейших церковных писателей, сочинения эти до нас не дошли и известны нам только по трудам христианских апологетов. С работой Порфирия нам еще не раз на своем пути придется встретиться, тогда как другие, опровергавшие христианство труды, или потеряны, или спорны (ср. § 75). Важнейшими между ними, несомненно, являются сочинения Цельса. Они нам достаточно известны, так как могут быть отчасти восстановлены из опровергающего их сочинения Оригена. Философские возражения против христианства, главным образом, против учения о вочеловечении Сына Божия и об искуплении, столь вески, что позднейшие противники христианства к ним не могли прибавить ничего сколько-нибудь существенно нового. Напротив, историческая часть слаба, а известия о жизни Иисуса прямо баснословны.
Порфирий оспаривал христианство не только в упомянутых нами работах, но и в отдельных местах своей «Философии из изречений оракула». Это сочинение имеет, впрочем, косвенно полемический характер. Желая утвердить язычников в учении, покоящемся на божественном авторитете, каким владеют христиане в Св. Писании, он стремится здесь укрепить их в истинах старой религии и предостеречь от заблуждений новой. Вероятно с подобным же намерением, по требованию императрицы Юлии Домны, матери Каракаллы, неопифагореец Флавий Филострат описал жизнь Апполония Тианского, причем умышленно были скопированы отдельные черты из истории Иисуса. На тех основаниях в III в. были написаны орфитские и герметические сочинения.
В качестве врага христиан около этого же времени, наконец, выступил ритор Лукиан Самосатский, друг Цельса, насколько он делает в своем сочинении De morte Peregrini, в сущности направленном против циников, предметом своей насмешки христиан, их братскую любовь и самопожертвование.
Глава вторая
Церковное устройство
§ 18. Клир
ebooksa