1. Во главе собственно гностиков Ириней (1, 24) ставит двух учеников Менандра — Сатурнила и Василида. Первый жил в Антиохии, разделял людей на два класса и учил, что в виду поддержки демонами злого рока в борьбе против доброго, Христос принял кажущееся тело, как Спаситель на земле. Брак секта отвергала, как институт диавола. Многие отказывались также от плотских удовольствий.
2. Учение Василида, жившего при Адриане в Александрии, представляется нам в двояком виде, причем различие между ними весьма существенно. Основная мысль в обоих изложениях тождественна. Василид Ипполита так же, как и Иринея, дуалист, а не пантеист. (Funk A. u. U. I, 358–72). Первоначальное учение содержат, вероятно, Философумен (Philos. VII, 14–27), тогда как другой источник излагает скорее воззрения учеников, а не учителя. Обратимся сначала к Философуменам. В то время, когда ничего не было, не имеющий бытия Бог создал, неведомо и не желая того, не имеющий бытия мир из ничего. Эти темные слова, по-видимому, надо понимать в том смысле, что вначале Царство Божие и материя путем своего собственного расширения и распространения приблизились друг к другу и вследствие этого часть одного из них смешалась с частью другого, произведя не имеющий бытия мир или мировое семя. Это последнее должно было все в себе заключать, подобно тому, как в горчичном семени содержится целое дерево. Так как субстанции в нем находились в связанном смешении друг с другом, то это был не имеющий бытия мир. Последний должен был уже из него развиться. Прежде явилось Царство Божие или сверхмировое, причем часть субстанции света, составляющая первую и вторую филиацию, непосредственно вознеслась к Отцу, а последняя (третья филиация), как нечто более материальное, поддерживается Святым Духом, Который Сам, как твердыня, остается на границе сверхмирового. Мир сам по себе троичен: Огдоас, простирающийся до луны, небесной или эфирной природы, Гебдомас, меньшей или психической сущности, и земной мир. После возникновения последнего, наконец, также и третья филиация, которая доселе, как требующая очищения, оставалась в мировом семени, должна была пробиться в Царство Отца. После того как во времена архонта Огдоаса царствовало глубокое молчание, архонт Гебдомы, который говорил к Моисею, сделал это только относительно самого себя, но не провозгласил о Боге, это (соединение с Отцом) совершилось в третий период через сообщение Евангелия, как познание о сверхчувственном, сверхмировом, и с намерением разделить это смешение. В Иисусе такое обособление последовало после смерти. Подобно ему и вся третья филиация должна разделиться из своего соединения с чуждыми элементами. И после того как она вознесется через пограничного духа и вступит в бессмертие, Бог погрузит мир в полное неведение, так что уже нечему будет выбираться из его естества.
По сообщению Иринея (I, 24, 3–7) из неизреченного Отца эманировались многочисленные эоны. Ангелы создали 365 небес, из которых каждое последующее было низшей природы, чем предшествующее. Обитатели самого нижайшего мира создали видимый мир. Их глава есть бог иудеев. Чтобы разрушить его господство явился докетически на земле эон (ум) или Христос. Он потерпел мучения не Сам, но на его месте страдал Симон Киренский. В познании этого факта заключается спасение. В соответствии с этим последователи Василида не только не дозволяли признания распятого, но прямо запрещали это, хотя и требовали исповедания Иисуса. Равным образом, они не воспрещали потребления идоложертвенного мяса. Внешнее поведение они вообще признавали за безразличное, хотя родоначальники школы Василид и его сын Исидор держались строгих нравственных предписаний. Секта существовала до 400 г.
3. Иные обозначались просто гностиками или назывались по особенностям их учения. Сюда принадлежат барбелогностики и офиты. Первые во главе Царства света ставили с Отцом одного не имеющего пары женственного духа, называемого Барбело, и дальнейшее развитие полагали в четырех расчленениях, ближе всего в Сизигии (абсолютное и вечное сочетание), причем девственной тетрас постоянно следует одна мужская. По учению офитов людям, лишенным знания Высшего Бога, таковое сообщил, несмотря на старания демиурга, змей. Отсюда, как первый посредник высшего знания, он занял первенствующее положение. Офитский гносис сам распадался на несколько толков. Упоминаются наасены, видевшие первосущность в змее; каиниты, признававшие за истинных пневматиков и мучеников истины всех лиц, представленных в Ветхом Завете за безбожников, и в первую голову Каина; сифиты, которые насупротив Каина и Авеля, как родоначальников гиликов и психиков, в лице Сифа видели родоначальника пневматического рода, а в Христе — повторное явление этого патриарха (Iren. I, 28–31); ператы, которые высказывали претензию, что одни переплывут через море тленности или смерти; известный Юстин, который христианские, собственно ветхозаветные идеи, и эллинские мифы привел в один своеобразный образ и сделал самого Геркулеса пророком.
4. К гностикам или офитам относится Валентин, который, по Иринею, приходил при Игине из Александрии в Рим, оставался там до Аникиты и, по Епифанию, умер на Кипре. Как сообщает Ириней, он своеобразно развил свое учение и явился основателем новой системы, которая заключает в себе богато развитое учение об эонах и вследствие влияния Платоновой философии представляет дуализм в смягченной форме. Плирома охватывает 30 эонов, одну огдоаду, декаду и додекаду или 15 пар эонов, так как все эоны эманицируются в сизигии. Во главе стоят эоны — глубина и молчание, в самом низу последний и нижайший эон — мудрость. Вследствие необыкновенного стремления к познанию отца или очищению она впадает в грех. Отброшенная из плиромы, она в воспоминание о лучшем мире воспроизводит Христа, затем, после того как Этот попал в Царство Света и Сам сбросил с Себя пневматическую субстанцию, — демиурга и одного левого архонта (космократора). Из правого и левого или психического и материального возник наш мир. Система Валентина, которая не может быть выражена с полной ясностью, многочисленными его учениками частью была продолжена, частью дальше развита. Таковы суть Секунд, Коларбаз, Птоломей, Марк, Гераклион и в качестве представителя восточного направления Аксионик в Антиохии. Гносис этот распадался на две школы — италийскую и восточную. Главное различие их заключалось в том, что первая, в отступление от мысли своего учителя, признавала двоякую Софию, одну высшую, которая после очищения осталась в плироме, и одну низшую или Ахомот, отпрыск первой и источник дальнейшего развития. Между учителями нам более известны, благодаря сообщению Иринея, Птоломей (I, 1–7) и Марк (I, 13–21), причем учение первого о прегрешении 30 эона и развитии мира послужило к завершению общей системы. Следствием необычного хотения Софии явился ближе всего незрелый плод и расстройство в плироме. Но порядок снова был восстановлен через то, что тот плод был удален из царства духов, а новоявленные эоны Христос и Святой дух научили прочих эонов о сизигии и непостижимости Первоотца. Тогда все вместе эоны в знак своего единства и удовлетворенности, как общий плод, создали эона Спасителя или Иисуса, и этому, самому младшему из эонов, предопределили спасти отторгнутое чадо высшей Софии — Ахомот. Эта последняя при содействии Христа и Святого Духа приняла совершенный вид. Когда она, снова покинутая ими, впала в печаль, то Иисус спас ее. Но расположения или страдания претворились в субстанцию и явились элементом для миросоздания. Во время этого процесса Ахамот создала из психической субстанции Демиурга, причем он стал властителем психических натур, гилики попали во власть (диавола) сатаны, а пневматики — под власть самой Ахамот. Для выполнения дела спасения, спаситель соединился с посланным от демиурга Моисеем от своего крещения до страдания. Пневматики должны быть наставлены о своем высшем происхождении, психики обращены к благу; напротив, гилики к спасению не способны. Когда, наконец, все духовное дойдет до понимания гнозиса, то Ахамот с пневматиками возвратится в плирому, где она со Спасителем, а последняя с ангелом его сочетаются браком. В своем теперешнем царстве, царстве среднем, поместится демиург с психиками или праведными. Материя попадет в огонь, который и уничтожит мир.
5. Карпократ из Александрии, также платоник, учил о создании мира через низших эонов и о широком переселении душ. Последнее есть наказание за отпадение душ от Бога. В этом обращении они с самого начала находятся, и оно продолжится до тех пор, пока они пройдет через все грехи и таким путем получат свободу. Иисус, сын Иосифа, достиг чистоты своей души, в силу своего воспоминания о небесном и при поддержке Отца, избежал демиурга и поднялся в плирому. Подобное может всякий, кто презрит демиурга. Спасение совершается через веру и любовь; все прочее безразлично. Добро и зло покоится на человеческом мнении. Секта отличалась крайней распущенностью. Она имела образ Христа и почитала его, подобно изображениям Пифагора, Платона, Аристотеля и других философов, по языческому обряду (Iren. I, 25). Епифан, сын учителя, которому после его ранней смерти в возрасте 17 лет на острове Кефалонии, родине его матери, воздавалось божеское почитание, прямо учил общению жен (Clem. Strom. III, 2).
6. Подобно карпократианам антиномизм привели к грубому распутству: антитактиты с их принципом — должно во всем поступать вопреки закону (Clem. Strom. III, 4); николаиты, ведшие свое происхождение от диакона Николая в ДА. (6, 5) боевым словом сделавшие изречение: «должно презирать плоть, чтобы тем самым убить желание»; продикиане, приверженцы известного Продика, применившего к себе закон, данный царским сыном своим слугам (Clem. Strom. III, 4).
7. Энкратиды по своему имени означаются, как люди воздержанные и строгие. Они отрицали брак и воздерживались от мяса и вина. Даже при причащении они употребляли воду, почему у позднейших ересеологов получили наименование гидропарастатов или аквариев. Они отказывали в спасении Адаму. И если Татиан, апологет, после своего разрыва с церковью, к ним не только присоединился, но и был их основателем, то отсюда можно заключить о подобии их учения с валентиновым учением о эонах, которое особенно поддерживалось Татианом. После него в секту вошел известный Север, от которого секта получила наименование севериан (Iren. 1, 28; Eus. IV, 29).
8. Сириец Вардесан Эдесский († 222) равным образом развил подобное Валентинову учение об эонах. Кроме гностического учения он исповедал несовершенного миросоздателя и кажущуюся любовь Христову. Так как он с сыном своим Гармонием свое учение изложил в красивых гимнах, то он имел массу почитателей. Еще Ефрем после средины IV в. боролся с этим лжеучением, заменяя еретические песнопения православными.
9. Здесь надо упомянуть о Маркионе. Хотя он не причисляется к гностикам в строгом смысле слова, так как не признавал ни эонов, ни аллегорий, которыми те пользовались, тем не менее, он с ними несколько связан. Родившись в Синопе Понтийском, Маркион около 140 г. пришел в Рим и, после того как его воззрения были отвергнуты церковью, основал здесь при содействии гностика Кедрона новую секту. Взяв за исходный пункт своей теории Павлово учение о спасении во Христе, он высказывал то воззрение, что Ветхий Завет и Новый Завет находятся между собой в неразрешимом противоречии, заключая не только различные откровения о Боге, но и излагая две различные откровенные сущности карающего Бога и Бога милостивого, грозного Бога иудеев, который тождествен с Творцом, и Бога любви в Евангелии. Подобные противоположности между Ветхим Заветом и Евангелием были изложены Маркионом в не дошедших до нас трудах. Благой милостивый Бог, ранее не известный, впервые открылся в Иисусе. Последний в 15 г. царствования Тиверия сошел с неба, по восприятии кажущегося тела явился в Капернаумской синагоге и, наконец, приверженцами демиурга, царство которого через него должно было быть разрушено, только призрачно был распят на кресте. К строгому вероучению Маркион присоединил весьма строгую мораль. Брак и потребление мяса и вина признавались недозволенными. Чтобы обосновать свои положения пришлось не только отвергнуть Ветхий Завет, но и сократить Новый завет. Из Нового Завета им признавалось только Евангелие Луки и 10 Павловых первых посланий, все остальное считалось не подлинным. Из Евангелия Луки две первые главы, излагающие о рождении и детстве Иисуса, устранялись. Все прочие писания отбрасывались, а из Павловых три пастырских и послание евреям. Секта распространилась быстро и по своему числу и значению превосходила все другие гностические общества. Между учениками основателя выдавались Лукиан и Апеллес. В исповедании Единого Бога последний в главном разнился от своего учителя.
10. Подобно Маркиону не был вовсе гностиком и живописец Гермоген (ок. 200 г.), против которого в особых сочинениях боролись Феофил (Eus. 4, 24) и Тертуллиан. Принимая вечность материи, как субстрат миросоздания, он склонялся в сторону гностических идей, хотя, впрочем, во многом от них и разнился.
§ 31. Манихейство
Если в изложенных нами некоторых гностических системах христианство занимает подчиненное положение, то в манихействе или персидском гносисе оно еще далее отступает на задний план. Корень и сущность этого учения образует древневавилонская, халдейская религия, перемешанная с персидскими и буддийскими (для морали и аскеза) основными чертами, тогда как из христианства заимствованы только имена и внешние аналогии. Родоначальником этого учения был Мани, греками называемый Манесом, а латинянами Манихеем. Известия о нем весьма различны. По сообщению Фирист-аль-улум (т. е. сборник знаний) араба Мухаммеда ан-Надима (от конца X в.), покоящемуся на сочинениях самого Манеса, последний родился в Вавилонии от персидских родителей и был воспитан в религии Мугтазила, мандаитов или сабиев (елкезаитов). Когда он выступил с новой религией, то он в виду неблагосклонности к ней Шапура I (241–273 г.) прежде всего стал провозглашать ее в соседних странах. Позднее он начал распространять свое учение и в Персии, за что потерпел мученичество (276 г.). Также и его последователи подверглись сильному и продолжительному преследованию не только на родине, но и в Римской империи. Тем не менее секта и на Востоке, и на Западе получила широкое распространение и продержалась в своих переживаниях до средних веков.
По учению Манеса, с самого начала находятся в жестоком антагонизме два основных начала: добро и зло, свет и тьма. Оба они происходят из ряда элементов, называемых членами, и оба распадаются через эманацию в единое царство эонов. Но сатана или диавол, который произошел из соединения элементов тьмы, забрался вверх и превозмог людей, созданных Богом для борьбы с ним. Вследствие этого частицы света смешались с частицами тьмы, и ангел образовал из смешанной массы настоящий мир. Цель мироздания — это освобождение полоненных частиц света, составляющих Iesus patibilis, как называли их западные манихеи, от смешанных с ними темных элементов. Именно над этим освобождением трудился первочеловек, причем солнце и луна, где он имел свое местопребывание, имели своей задачей рассеянный свет воспринимать, собирать и дальше передавать. Тогда архонт тьмы, со своей стороны, создал людей, сначала Адама, затем Еву, чтобы мешать вышеупомянутому расчленению света и тем охранять его добычу. Однако Адам, хотя через эона Иисуса и был предупрежден об этом перед плотским общением с Евой, тем не менее, не удержался и впал в грех. Вследствие этого позднее явился Иисус, в призрачном теле, на землю, чтобы научить людей о различии царств. Возможно, что Манес, хотя учение его неясно и фальсифицировано, выдавал самого себя за обещанного параклета и учил содействовать дальнейшему расчленению элементов света путем трех печатей: «signaculum oris» или запретом нечистых слов и нечистой пищи, особенно богохульства и употребления мяса и вина; «sign. Manus» (manuum), или запрещением общей работы, как закрепощения мира до конца, если соблюсти это, то видимый мир попадет в продолжающийся 1468 лет пожар, и оба царства навсегда останутся разъединенными.
Служащие освобождению света печати даются только избранным, «electi», или сочленам высшего класса, которые вследствие этого называются также «catharistae» (Aug. H. 46). Более многочисленный класс оглашаемых или слушающих (auditors) не был, впрочем, обязан к их выполнению. Однако и они должны были соблюдать посты. Еженедельно каждую субботу полагался строгий пост. Главной существенной частью культа была молитва. Высший класс допускался к крещению и причащению. Между праздниками был только один Бима, воспоминание о казни Манеса. В качестве иерархических степеней, кроме главы, преемника Манеса, были «magistri» (12), «episcope» (72) и «presbyteri». К ним присоединили и диаконов, которые, в качестве помощников епископа, занимали только подчиненное положение (Aug. H. 46). Как параллель 5 членам светосоздателя, вся секта распадалась на 5 классов, которые соответствовали вышеназванным своим 3 иерархическим степеням и классам избранных и слушающих. Ветхий Завет — в полном объеме, а Новый, как неоднократно фальсифицированный, были отвергнуты. Напротив, придерживались гностических апокрифов и еще более сочинений самого Манеса. По Сократу (I, 22), четыре сочинения его носили титулы: книга тайны, книга главного, евангелие, сокровищница (жизни).
§ 32. Монархиане
Древнейшие памятники говорят о Спасителе с известной неопределенностью. Простодушно верили в Него, как в Бога или Сына Бога. При этом, однако, оставлялась в стороне или недостаточно раскрывалась Его высшая природа и Его отношение к Отцу. Уже на исходе II в. богословская мысль остановилась на этих вопросах. Главным образом здесь шла речь о том, как можно совместить Божество Сына с единством Божиим. Древнейшие отцы пытались разрешить проблему, опираясь на теософию иудея Филона. Различая в согласии с последним невысказанное слово — мысль и высказанное слово — логос по своему существу, они хотя и признавали вечным, но его ипостасирование обусловливали миротворением. Они предполагали, например, что логос, будучи первоначально разумом Отца, в целях миросоздания Отцом из себя был выделен или засвидетельствован, рожден и таким образом сделался самостоятельным лицом. По этому воззрению, Сын был подчинен Отцу, и Его рождение являлось скорее свободным и совершенным во времени актом воли Божией, а не вечным актом жизни. С другой стороны, однако, крепко держались как единства Бога, так и Божества Сына, почему религиозное сознание не терпело ущерба, хотя теория подчас и представлялась неудовлетворительной. Напротив, в это время особенно горячо боролись с учениями, повреждавшими веру. Трудясь над разработкой этого вопроса, одни христиане, делая ударение на единстве Бога, объявили Спасителя за простого, хотя и сверхъестественно родившегося от Приснодевы и Святого Духа человека, другие, напротив, видели в Нем Самого Отца, хотя этим и приносили в жертву или Божество Сына, или личное различие между Отцом и Сыном. По своему боевому слову — «Monarchiam tenemu», представители как того, так и другого направления назывались монархиане и распадались в зависимости от своего разрешения проблемы на два класса: динамических или евионитских монархиан и модалистических монархиан или патрипассиан.
1. В качестве первых представителей евионитского воззрения раньше считались обыкновенно алогеры, так называемые со слов Епифания (Н. 51), христиане Малой Азии (ок. 170 г.). Воззрения их неясны. Твердо стоит только, что алегеры, как противники монтанизма, отвергали Иоанновы сочинения и, пожалуй, находились в связи с евионитами и феодотианами; отсюда речь об отрицании Иоаннова логоса есть только следствие, которое, по Епифанию, должно было явиться результатом такого уклонения. Так продолжалось недолго. Вскоре в этом направлении выступило учение кожевника Феодота из Византии. Со своим учением он явился в Рим, но папой Виктором (189–198 гг.) был осужден. Его ученики Асклепиодот и Феодот Младший или Меняла не помирились с этим и попытались основать собственную церковную общину, для чего в качестве епископа поставили исповедника Наталия. Попытка, однако, не удалась и Наталий спустя короткое время вернулся обратно в церковь. Через несколько десятков лет учение, вероятно, в Риме было воскрешено Артемием. После половины III в. представителем его выступил Павел Самосатский в Антиохии, который, с одной стороны, провозглашал Иисуса простым человеком, но с другой стороны (не персонально) усвоял ему Логос. Антиохийский собор отлучил его от церкви и преемником его избрал Домна. В качестве должностного лица царицы Зиновии Пальмирской он держался, однако, до завоевания Антиохии императором Аврелием (272 г.). Семя, которое он посеял, погибло не вполне. Нет сомнения, что позднее пресвитер и мученик Лукиан в Антиохии (312 г.) не без его влияния стал учить вполне субординационно о Логосе.
По сообщению Афанасия (de Syn. 45) и Василия (ер. 52) Антиохийский собор отбросил положение: Сын и Логос единосущен Богу во избежание аргументации Павла: Христос не по существу человек, так как, будь Он единосущен Отцу, явились бы три усии, и усии Отца и Сына находились бы в противоположности к Богу, почему Отец не являлся бы более первоисточником Божества. Иное объяснение дают Иларий (de Syn. 81–86) и Епифаний (Н. 65, 1). По мнению первого, соборы отбросили это слово, так как Павел объявил (eiusdem vel unius substantiae) Бога и неперсонального Логоса, напротив, по Епифанию, именно потому, что Павел отрицал у Логоса собственную субстанцию, усия. Фрагменты соборных актов, вернее, происходивших между Павлом и его пресвитером Мальхионом прений (см. Routh, Reliquiae S., t. III, et. Eus. V, 27–30).
2. Первым известным представителем модалистического монархианства был Ноет из Смирны. Праксей перенес учение еще при Викторе в Рим. Будучи лишен церковного общения, он переселился в Карфаген, где с ним письменно и устно боролся Тертуллиан. Некоторое время спустя ученик Ноета Епигон старался распространить ересь в столице, что ему и удалось: здесь образовалась небольшая патрипассианская община, руководителями которой вскоре выступили Климент и Савелий. Новшество это повергло Римскую церковь в сильное возбуждение. Главным противником ереси был Ипполит. Зефирин старался, елико возможно, противодействовать. Примеру его подражал Каллист, советник и преемник Зефирина, хотя и не вполне последовательно, так как в то время, когда спор еще не прекратился, отлучил от церкви как Ипполита, так и Савелия. Возможно, впрочем, что Ипполит, не поладив с Каллистом из-за разногласий дисциплинарного свойства, сам отделился от церковного единства. Во всяком случае он, провозгласив себя епископом, выступил против Каллиста во главе своих приверженцев. Схизма продолжалась, впрочем, недолго. Без сомнения, сам Ипполит своевременно воссоединился с церковью (§ 39).
ebooksa